смелые мечты, Бьянка. Но взамен ты будешь подчиняться моим правилам.
— Каким правилам? — прошептала я, смутившись от хриплого тона своего голоса.
Тирнан стоял слишком близко, от него исходила эта ощутимая сила и безжалостная энергия, которая, словно волны жара, накатывала на меня снова и снова, пока я не почувствовала легкое головокружение. Когда я слегка качнулась в его сторону, рука с татуировкой розы, крепко сжала мое бедро, чтобы меня удержать.
От вспыхнувшей боли по спине не должны были пронестись мурашки и устремиться прямо в пах, но это произошло.
Это произошло, и я почти зашипела от удовольствия.
— О, они очень просты даже для такой маленькой девочки, как ты, — пообещал он, его ледяные глаза обжигали мою кожу, а руки опаляли плоть. — Первое. Ты делаешь все, что я скажу, как только я это скажу, без колебаний и возражений.
Я фыркнула, затем поморщилась, поскольку его пальцы сильнее сжали мне подбородок.
— Ты, должно быть, шутишь. Думаю, тебя сбило с толку твое имя. Ты не лорд, а я не твой вассал.
Тирнан наклонился ближе, и я могла бы реально пересчитать его густые черные ресницы, увидеть вокруг бледных радужек темно-изумрудное кольцо. Я затаила дыхание — от страха или чтобы блокировать атаку его греховного запаха, я точно не знала.
— Во всех смыслах и целях ты принадлежишь мне. Поэтому, если я скажу тебе приготовить мне завтрак, ты это сделаешь. Если прикажу тебе надеть определенное платье на определенный бал, ты это сделаешь, — его голос стал глубже, ощущаемая мной вибрация пробежала от его рук по моему телу прямо в кровь. — И, если я прикажу тебе встать на колени, Бьянка, ты встанешь на колени и сделаешь это с милой улыбкой.
— Ты гребаное чудовище, — прошипела я. — Извращенное, гребаное чудовище. Если ты надеешься, что, приютив двух сирот, сможешь как-то улучшить свой имидж, подумай еще раз. Невозможно скрыть то, кто ты есть, Тирнан. В этом тебе не помогут ни твои костюмы за тысячу долларов, ни пластиковые улыбки. Даже Брэндо и я.
Я встала на цыпочки и прорычала следующие слова:
— Ты — нелюдимый человек с пустым сердцем.
Он полностью проигнорировал мой выпад, если не считать еле заметно пульсирующей мышцы на резко очерченной линии его сильного подбородка.
— Второе, — это слово прозвучало как удар хлыста, от чего я слегка вздрогнула в его руках. — Ты не трогаешь в этом доме ничего, кроме того, что находится у тебя в комнате и в комнате Брэндона. Это не дом, а здание, и тебе лучше здесь не расслабляться. Здесь повсюду секреты, а на чердаке чудовища, которые едят маленьких девочек вроде тебя на завтрак.
— Брэндо семь лет, я не могу запретить ему быть любопытным, — возразила я. — Пожалуйста, будь разумным.
— Я буду разумным, когда ты покажешь мне, что можешь следовать правилам, — пообещал он. — На самом деле, почему бы нам не начать прямо сейчас?
Мое сердце замерло, попав в его опасную паутину, а затем снова забилось.
— Дай мне свой медальон, — приказал он, уже переместив руку с моего подбородка на серебряную цепочку.
Я дернулась, но деваться было некуда. Прижатая его мощным телом, я фактически оказалась в ловушке. Вскинув руку к запястью Тирнана, я впилась пальцами ему в кожу и попыталась ослабить его хватку.
— Нет, — сквозь стиснутые зубы прошипела я, пытаясь не дать ему забрать единственную дорогую мне вещь. — НЕТ!
Он меня проигнорировал.
Мои ногти вонзились ему в кожу, оставив на его руке и запястье кровоточащие рубцы, совсем как те, что когда-то проступили у меня от розы.
Тем не менее, Тирнан неумолимо тянул за медальон, пока серебряная цепочка с пронзительным звуком, показавшимся мне выстрелом, не разорвалась и не слетела у меня с шеи.
Когда я рванулась за ней, Тирнан уже держал медальон так высоко над головой, что я не могла до него даже допрыгнуть. Я снова попыталась его забрать, но мужчина свободной рукой схватил меня за волосы и дернул назад.
Только когда он прижал меня к стене, и я беспомощно сопротивлялась и плакала, хотя и ненавидела себя за то, что показала ему, как много значит для меня медальон, Тирнан наклонился и прошептал губами у моей щеки:
— Пусть это станет для тебя уроком, малышка. Если ты не дашь мне то, что я хочу, я у тебя это заберу.
Отпустив меня, он резко повернулся и выскочил за дверь. Я полетела за ним, но дверь захлопнулась перед моим носом.
— Тирнан! — позвала я сквозь массивное дерево, забарабанив кулаками по двери. — Пожалуйста. Пожалуйста, не забирай его у меня. Это подарок моего отца. Это все, что у меня от него осталось.
Я перестала колотить в дверь, дожидаясь его ответа. Все мое тело, казалось, балансировало на краю пропасти, сотрясаясь от угрожающего ветра. Если он не вернет мне медальон, я просто упаду с обрыва и разобьюсь на тысячи мелких кусочков.
Я затаила дыхание, прислушавшись сквозь толстое старое дерево.
Наконец, раздался звук, похожий на скрежет металла, а затем резкий щелчок.
Мне потребовалась всего секунда, чтобы понять, что он сделал.
Тирнан запер меня в моей комнате.
И без лишних слов я услышала, как его дорогая обувь тяжело застучала по деревянному полу, по коридору и прочь от меня.
У меня подкосились колени, и я упала на пол, ударившись локтем о дверь, бедром об пол. Голова упала на ковер, лоб вжался в мягкий ворс, и так я лежала.
Я лежала там и выплакала все свои слезы.
Слезы по папе и маме.
Слезы по Брэндо, который едва успел узнать своих родителей.
Слезы о потерянных надеждах и мечтах.
И слезы по мне, горькие, сотрясающие тело рыдания от жалости к себе.
Обычно я была сильнее этого. Обычно я могла вспомнить, что в Африке голодают дети, а на улицах живут ветераны с ПТСР. Обычно я вспоминала улыбку Брэндо и прогулку с отцом по Музею изящных искусств в Хьюстоне, когда впервые открыла для себя красоту искусства.
Обычно я находила в себе надежду и желание жить.
Но в этот раз, только пережив смерть мамы, обремененная ответственностью за семилетнего ребенка с эпилепсией, который заслуживал безграничного счастья, лишенная своего якоря, медальона, подаренного отцом перед смертью, я лежала на полу кошмарного дома Тирнана и утопала в отчаянии.
ГЛАВА 2
ТИРНАН
— Какого черта я слышу, что ты вне зоны доступа? — гремел сквозь динамик стоящего у меня на столе телефона низкий голос Брайанта Морелли,
