Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
многое через различные фильтры: 1) как бы мы это видели через наши органы чувств; 2) как бы мы это восприняли с точки зрения доброты и морали; 3) как бы это согласовывалось с нашим внутренним кодексом и нашими желаниями.
Стоит признать, что реальность во многом создаем мы сами. Пути восприятия у всех неодинаковы (вспомнить только близорукие глаза моего парня), поэтому и представлять мы всегда будем вместе с погрешностями восприятия, которые срослись с нами навсегда.
Да, пусть мы не можем воспринимать мир во всей полноте переливов материи и информационных сигналов, однако, тот факт, что мы здесь есть и мы живем, ежемгновенно изменяясь, является свидетельством того, что все необходимое для нашего нахождения и дальнейшего развития у нас уже есть. В нас самих.
А потому нужно стремиться вперед как физически, так и в мыслях, становясь легкокрылым орлом, умело бороздящим далекий небосклон, покоряя раз за разом горные пики успеха, счастья и любви»
Вышло эпично. Алина несколько раз перечитала написанное и с трудом верила, что написала это сама. Нет, она была вовсе не глупой и прекрасно понимала смысл этого текста, но сымпровизировать так устно точно ей не под силу! Получились бы стилистически рванные словосочетания с топтанием вокруг одной мысли, а если бы все происходило перед публикой, страх сцены неминуемо повлиял бы на интонацию, на умение уверенно держаться. Обладая светом знания, Алина долго не имела прибора, с помощью которого его можно было бы поймать и расшифровать. Но прибор-таки был найден. Это – текст.
Ломброзо в своем исследовании гениев и психопатов (две стороны одной медали, ага) упоминал об определенном виде поехавших, у которых филигранно получилось болтать о чем-угодно, растягивая речи на целые часы, при этом такие пациенты не могли связно написать даже пары предложений – бедный мозг не выдерживал нагрузки. В случае с Алиной все было наоборот, хотя и слегка утрированно. Болтать она все-таки могла, но на какие-то отвлеченные, бестолковые темы, при этом в ее голове хранились целые сокровища смыслов, которые иногда, подобно пиратам, что перебегали на маленькие островки, перебирались в стихотворения или короткие журнальные статьи.
Вот сейчас пятно философии, по стилю больше походящее на размышление недовольного жизнью мудилы, вытекло из элегантных девчачьих пальчиков, лишив ноутбук электронной интеллектуальной девственности.
Дзынь-дзынь.
О, приехала доставка. Ну все, на арену выходят первичные потребности, следовательно, начавшемуся ремейку «Так говорил Заратустра», не суждено было сегодня продолжиться.
– Малышка, беги быстрей, а то голодная мамочка через пару часов сожрет твою жирную жопу, хе-хе-хе! – мигом оживилась Алина.
Женя лишь одарила подругу гневным взглядом. Мол, ты договоришься, дорогая, я без тебя все сожру. Но молча встретила курьера, приняв у того пакет с разными вкусностями.
– Можешь не благодарить. Скажи своему бобику… или как его там, чтобы он быстрее тебе деньги перевел.
– Спасибо, зайка. Вот что бы я без тебя делала, а? Наверное, повесилась бы на туалетной бумаге, либо же затолкала себе в рот…
– Туалетная бумага. Твою мать, Алина! Там осталось на половину прочтения состава освежителя воздуха. Что ж ты мне так поздно сообщаешь такие важные вещи! – спохватилась Женя, доставая из левого кармана домашних розовых штанов телефон, собираясь заказать самый важный для выживания ресурс.
– Давай, mommy, обеспечь нас тем, что сделает нашим попкам приятно, я тогда все вместе докину! – разбирая принесенный Женей пакет с продуктами и доставая из него свой ужин, пробормотала Алина.
– А вообще, я предлагаю какой-нибудь фильм посмотреть. Тем более у тебя вино есть, не так ли? Оно отлично скрасит сегодняшний вечер, – переводя взгляд с экрана телефона на подругу, заметила Женя.
– Да, Женечка, вино у Диониса в юбке всегда найдется. Давай посмотрим что-нибудь умное, – как будто недовольно пробормотала Алина, над чем-то задумываясь и ища взглядом пульт, чтобы включить большой настенный телевизор.
– Могу предложить фильм, снятый по книге Дятлова «Мордор Boy» – там что-то около фэнтези с вкраплениями разумности. Как у Стругацких.
– А конкретнее?
– Действия в мире Толкина происходят. Туда попадает хикка из нашего времени и пытается, видя средневековый ужас, сообщить тамошним обитателям о правах человека, расовой терпимости, гендерном равенстве, зеленой политике…
– Короче, о нормальных цивилизованных вещах, – перебила Алина.
– Ну типа. И прозвище себе он придумал – Мордор Boy, чтобы в будущих учебниках по истории кастомный никнейм застолбить. Конечно же, его никто не понял и суровый пролетариат устроил мальчику настоящий мордобой, практически убив несчастного либерала.
– Ничего не напоминает?
– Да там не в сюжете дело. Точнее, не совсем в нем. Куда важнее те мысли, которые звучат в моменте. Представь: в конце, когда он с переломанными ребрами и заплывшими от синяков глазами сморит на безмятежное небо Outстер-лица, внезапно для себя приходит к печоринской философии неотвратимости фатума. Бумагу, кстати, я заказала.
– Ну хорошо, давай глянем новую критику чистого спазма. Ой, разума. Повтори еще раз название, – попросила Алина, приготовившись вводить буквы через пульт на экранной клавиатуре.
– «Мордор Boy». А режиссера не помню, но кто-то из знаменитых.
– Ясное дело. Незнаменитых не смотрим.
Через пару секунд на экране появился белый квадратик, в котором были две фиолетовые буквы «ФК». То ли среднюю букву «А» потеряли, то ли это какое-то сокращение. Далее начался нарратив. Почти два часа прошли очень быстро, девушки не разговаривали друг с другом во время просмотра, не ставили киноленту на паузу, их только один раз отвлекло пришествие курьера с туалетной бумагой, которого молчаливо встретила Женя.
– Ну и как тебе? – после просмотра спросила Женя.
– Специфично. Зацепила мысль о том, что будь каждый из нас Богом, то использовал бы все мировые ресурсы и бесчисленные способности на утоление сиюминутных потребностей, раздражая дофаминовую систему нашего организма, а в итоге, плевав на все несусветное богатство, самоликвидировался бы после очередного стаканчика элитного виски. Наверное, настоящая свобода – это умение выбирать зависимости и добровольно ограничивать себя, – задумалась Алина.
– О как. С этого угла я даже и не посмотрела, но что-то в этом определенно есть. Мне кажется, тут еще был намек на то, что каждому человеку – свое время. Мы же с детства воспитываемся и социализируемся в определенной среде, а когда она резко меняется, человек, не имея ориентира вне себя, замыкается внутри. Становится маргиналом, мизантропом. А одной личности изменить общественный уклад непосильно, поэтому и остается только побитым умирать под чужим небом.
– Да, ты важную тему затронула. Но разве всегда один человек не может противостоять социуму? Если сводим к радикализму, то сдохнет, да, но ведь что такое, Жень, толпа? Более структурированная стайка моллюсков, которая
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
