– Хочу тебе напомнить, что Робби и твой сын!
– Это еще надо доказать.
От такого оскорбления Кристин впервые в жизни не нашлась, что ответить.
– И вообще, ты меня порядком достала. Я хочу жить нормальной жизнью, мне надоело прятаться по гостиницам и дрожать от страха, что твой папаша что-то пронюхает. Этот старый мерзавец вытирал об меня ноги семь лет, так еще и из могилы умудрился нагадить!
– Не смей так говорить о моем отце, – тихим, напряженным голосом потребовала Кристин.
– Я буду говорить о нем так, как захочу!
– Что-то ты стал очень смелым, друг мой! – усмехнулась она. – Но ты не прав. У «Бирн корпорейтед» еще есть силы, и ты через полгода будешь на коленях вымаливать у меня прощение за свои слова.
– Знаешь что, – лениво протянул Адам, – ты мне надоела. Я терпел тебя и твою кислую физиономию семь лет. Хватит. Убирайся из моего дома!
– Что? – переспросила Кристин. Она была слишком ошеломлена всем случившимся, чтобы адекватно реагировать.
– Выметайся из моего дома и забирай своего ублюдка. Мне до смерти надоели вы оба!
– Вот, значит, как! – Кристин вскинула подбородок. – Ты ничтожество, Адам Локнер, ничтожеством был, ничтожеством и умрешь. Не ты меня выгоняешь, я сама ухожу. И запомни: в тот день, когда ты приползешь ко мне на коленях, ты очень сильно пожалеешь о том, что сегодня наговорил мне.
Кристин встала и вышла из гостиной. Как только она поняла, что Адам больше не сможет ее увидеть, Кристин припала к холодной стене и прижалась к ней лбом.
Боже мой, что же мне теперь делать? – подумала она и почувствовала, как слезы подступают к горлу. Нет, только не плакать. Я сейчас соберу самые необходимые вещи и перееду домой. Этот дом для меня так и не стал домом. Как же хорошо, что я сегодня отвезла Робби к няне! Собрать вещи, забрать сына и попросить мистера Сэнтспича начать мой бракоразводный процесс. Как сильно я в тебе ошиблась, Адам Локнер! Какую ужасную, непоправимую глупость сделала! Папа как всегда был прав…
Кристин грустно усмехнулась и поднялась наверх. В течение получаса она кое-как покидала свои вещи и вещи сына в чемоданы и приказала подать машину.
Когда дом, в котором она прожила семь лет, скрылся за поворотом, Кристин, к своему удивлению, вместо тоски или печали почувствовала облегчение.
Ты еще пожалеешь, Адам, что так обошелся со мной! А вот я никогда не пожалею, что не стала унижаться и умолять. Теперь я свободна и могу вновь жить и радоваться жизни. Как же мне было тяжело в твоей золотой клетке! Прощай, Адам. Искренне надеюсь, что мы больше никогда не встретимся.
2
Кристин стояла на пороге родительского дома и с вызовом смотрела на представителей фирмы, проводящей распродажу имущества Бирна. Под тяжелым взглядом голубых глаз, от гнева ставших почти синими, они стушевались и смущенно переглядывались. Никто не решался первым начать разговор с наследницей Бирна. Кристин усмехнулась и сложила руки на груди.
– Итак, господа, что вас привело в мой дом? – медленно, чуть растягивая слова, спросила она.
– Понимаете ли, миссис Локнер, этот дом и его содержимое должен быть продан для погашения долгов вашего отца, – смущенно начал один из мужчин.
– Не понимаю, – отрезала Кристин. – «Бирн корпорейтед» всегда была прибыльным предприятием. Я не понимаю, откуда появились долги. И пока я не разберусь с этим, никто не посмеет вышвырнуть меня из дома родителей.
– Простите, мадам, но у нас есть постановление суда…
– Я уже приказала своему юристу подать кассационную жалобу.
– Но, миссис Локнер, мы все равно должны осмотреть дом. Это решение еще никто не отменял.
– Пока это мой дом, никто не войдет в него без моего разрешения, – спокойно сказала Кристин.
От ее тонкой, затянутой в черное строгое платье фигурки веяло такой внутренней силой, что никто не решился ей перечить.
– Я настоятельно прошу вас покинуть территорию. Или в Америке уже не осталось никакого уважения к частной собственности?
– Мы должны оценить дом! – последовала еще одна робкая попытка.
Кристин пожала плечами.
– У всех свои проблемы. Прощайте, господа, искренне надеюсь, что нам больше не придется встречаться.
Она развернулась и закрыла за собой дверь. Мужчины переглядывались, но никто не решался еще раз позвонить в дубовую дверь.
– В конце концов мы можем оценить дом и так, по документам!
Остальные согласно закивали головами и бросились к машинам. Вскоре перед особняком Бирнов не осталось ни души.
Кристин прислонилась спиной к двери и только сейчас почувствовала, что вспотела от нервного напряжения. У нее уже не оставалось сил даже на то, чтобы дойти до гостиной. Она отдала все этой маленькой стычке, которая, как сама Кристин прекрасно понимала, ничего не решает.
Я выиграла этот раунд, но все остальное безнадежно проигрываю. У меня нет денег, я не могу понять, как же образовалась задолженность в «Бирн корпорейтед», я не знаю, к кому мне бежать и у кого просить помощи. Ох, папа, как мне тебя не хватает!
Кристин почувствовала, что по ее щеке катится слеза, и сердито вытерла непрошеную влагу кулаком. Теперь она не может позволить себе плакать. Может быть, потом, когда все уладится…
А уладится ли? – подумала Кристин.
– Мам, что случилось? – тихо спросил Робби.
– Ничего страшного, сынок, – устало сказала она и прижала мальчика к себе. – Ничего страшного.
– Ты плачешь из-за того, что нам придется продать этот дом?
– Откуда ты знаешь? – удивилась Кристин.
Она до сих пор ничего не рассказывала сыну, полагая, что мальчику, только что отметившему шестилетие, совсем необязательно знать о проблемах, которые не дают покоя его матери ни днем, ни ночью.
– Только взрослые думают, что дети ничего не слышат и не видят. – Робби пожал плечами. – Мам, не плачь! Подумаешь, дом! Главное, что мы с тобой вместе. Правда?
– Ты где-то слышал это? – Кристин с трудом улыбнулась. Сын очень любил повторять фразы, услышанные в фильмах или прочитанные в книгах. И почти всегда делал это удачно.
– Нет, это я сам придумал! – гордо сообщил Робби. – Но ведь я прав? Да, мам?
– Да, сынок, ты прав, – с трудом ответила Кристин, слезы душили ее.
– Тогда почему же ты плачешь?
– Мне так сложно отдать все это в чужие руки… Много лет твой дедушка мечтал о том, как ты станешь хозяином в этом доме. Как будешь управлять его компанией. Я плачу из-за того, что не знаю, как осуществить его мечту. Но ты не обращай на меня внимания, малыш.
– Как же я могу не обращать на тебя внимания, когда ты плачешь? Дедушка всегда говорил м
