исчезли из арабского мира, за редчайшими исключениями, которые встречаются в Старом Каире или в Тунисе и в Марокко, как призраки прошлого. Это немалая потеря, потому что иудеи и арабы были настолько близки, что исследователь ислама Бернард Льюис (Bernard Lewis) говорил об иудео-мусульманской цивилизации. Около миллиона евреев покинуло арабский мир после второй мировой войны, из-за возродившегося антисемитизма, проявившегося еще до рождения государства Израиль и усилившегося вследствие этого события. Их более чем тысячелетнее сосуществование кануло в бездну, как от землетрясения. Иудаизм был важен своей религиозной инаковостью, без которой мусульмане остались более однородными, и более одинокими.
Хотя число христиан сильно уменьшилось во всем арабо-турецко-иранском мире, в XXI веке арабский ислам еще знаком с религиозным многообразием лишь благодаря их присутствию. Но христиане эмигрируют, считая, что нельзя больше жить вместе с мусульманами, идентичность которых становится отчетливо сильнее, и соглашаться быть гражданами второго сорта. В Израиле и на Палестинских территориях их ничтожно мало. В великом Египте, столь влиятельном в арабском мире, еще живет значительная коптская христианская община, самая большая во всем арабском мире. С шестидесятых годов, под руководством Патриархов Кирилла VI и Шенуды III, она хорошо организовалась в сплоченности и стойкости. Но греки, арабы-христиане, европейцы, делавшие Египет космополитическим, оставили страну с пятидесятых годов, в период насеровской национализации. Египетский раис (правитель), не любивший александрийского космополитизма (как Ататюрк не любил стамбульского космополитизма), был воплощением арабского национализма, господствовавшего с пятидесятых до семидесятых годов на всем Ближнем Востоке.
Националистические побуждения приводят к кризису космополитических, имперских, многонациональных и многорелигиозных построений. Ликом свободы становится национальная независимость. История эта продолжается и после второй мировой войны, на Юге Средиземноморья и в деколонизированных странах, и затем, после 1989 года. Эта история начинается рано и длится долго. К национальной независимости с 1821 года с оружием в руках стремятся греки, находящиеся под властью турок. Греческая национально-освободительная революция становится образцом для других в Европе, а главное — для освобождения «наций», подчиненных султану. Их дело очень популярно во всей Западной Европе, на него с участием смотрят и итальянские патриоты.
Турки сопротивляются и жестоко подавляют греческое восстание, вешают Патриарха Константинопольского (грека, главу православного миллета империи, хотя он и был против независимости Греции). Однако Греция все равно становится независимой, и появление ее тяжело ранит Европу эпохи Реставрации, уважающую законных монархов. Туркам не удается сдержать разрушение империи. Национализм, как древесный червь, разъедает ее и приводит к новым ампутациям: Сербии, Черногории, Румынии (чья независимость была признана в 1878 году Берлинским Договором), затем Болгарии (автономной с 1878 г. и независимой с 1908 г.), и, наконец, Албании в 1912 г. Империя перестает быть космополитической. Ее миллеты «национализируются»: армянский стремится к независимости, греческий умножает эллинские школы в Анатолии. Перед османским правительством Стамбула стоят два пути: защищать распадающуюся империю или отуречиться. Однако до прихода к власти младотурков оно не решается вступить на второй путь, чуждый османской традиции. Младотурки же быстро понимают, что надо спасать остающиеся территории и отстаивать права турецкой нации. Это трагическая история последних лет империи, погребенной под натиском первой мировой войны.
Но и в независимой Греции не все просто. Для эллинизации веками оккупированного региона надо было изгнать турок и мусульман: сейчас в Греции не видно больше мечетей, в прошлом рассеянных по всей стране. С церковной точки зрения христианская Греция порывает с «Великой Церковью Христовой», православным Константинопольским Патриархатом, считавшимся подчиненным туркам. Новорожденная Болгария должны «очиститься» от мусульман. В 1908 году их было 10 % населения, по большей части турки и помаки, то есть болгароязычные мусульмане. В 1985 году при коммунистическом режиме меньшинство это было подвергнуто насильственной болгаризации, а в 1989 году 300.000 мусульман были вынуждены эмигрировать в Турцию (но половина из них в 1990 году вернулась). Османская империя была плодом вековых этнических и религиозных наслоений. В таком городе как Салоники — сейчас это второй греческий город — еще в 1910 году 65.000 евреев жили рядом с 35.000 греков и 30.000 турков. Это был самый большой еврейский город Средиземноморья. После присоединения к Греции в 1912 году число греков сильно выросло, а турок уменьшилось, и немногим более чем за десять лет они совсем исчезли. Салоники были родиной отца современной Турции Кемаля Ататюрка. И этот город был очищен от этнических переплетений. Последний удар по его космополитизму нанесли нацисты во время второй мировой войны, депортировавшие и уничтожившие большую часть из остававшихся 45.000 евреев.
Но главная драма заката Османской империи разыгралась в Анатолии. Этот регион был населен в основном турками, но со значительными меньшинствами: греческими в Стамбуле и эгейской части, армянскими в столице и на внутренних территориях, сирийскими и халдейскими ближе к современным границам Сирии, еврейскими повсюду. До второго десятилетия двадцатого века с этнической и религиозной точки зрения Анатолия была многообразной, совсем не такой, как сейчас. Немусульмане составляли немногим более 19 % населения. По мнению младотурков, надо было спасти Анатолию от нагромождения немусульманских меньшинств, таких как армяне, которые в некоторых областях могли бы потребовать образования отдельного государства. Во время первой мировой войны была совершена этническая чистка, систематическое уничтожение и депортация армян из Анатолии к сирийской пустыне. Погибло 70 % армянского населения империи, по некоторым данным более миллиона человек. Пострадали и некоторые другие христиане, такие как сирийцы и халдеи. Для мобилизации анатолийского населения против армян недостаточно было национальных страстей; младотурки должны были превратить националистическую борьбу с армянами в джихад против гяуров, неверных христиан. Она обратилась на христиан вообще, по крайней мере в некоторых регионах.
Массовая резня армян стала апогеем системного насилия, впервые примененного на рубеже XIX–XX веков для очистки территорий от этнического и религиозного многообразия. Это первый геноцид ХХ века, Метц Йегерн (великое зло по-армянски), который до сих пор ждет признания — хотя бы для исторической памяти — правительством Анкары. Об этом геноциде напомнил Гитлер своим соратникам, сомневавшимся в окончательном решении еврейского вопроса: «Кто сейчас еще говорит об убийстве армян?».
«Великая Идея» Греции на двух берегах Эгейского моря привела к поражению греков от руки турок после первой мировой войны и к уничтожению большей части греческого населения в Анатолии. Ататюрк вел политику отуречивания Анатолии. В 1881 году греки и армяне составляли 21 % населения современной Турции. Большой пожар в Смирне в 1922 году и вынужденное бегство греков и армян из города (двух третей населения) стали эпилогом «Великой Идеи», концом космополитического города, где мусульмане были в меньшинстве. Обмен населением между Грецией и Турцией по Лозаннскому Договору 1923 года сделал Анатолию однородной,
