в пузыре, который сами надули. Все, что я делал в жизни – обман. Я вспоминал, как сам хотел ребенка, семью. Как же я был глуп! Принести существо из ничего, заковать его в смертное тело и рассказывать ему небылицы о богах и странах, для чего?
Этот концерт и издевательство происходят уже миллионы лет, их нужно прекратить. Жизнь – вирус, распространение которого нужно остановить. Человечество безнадежно им заражено, его уже не спасти, люди обречены на пустые жизни. Круговорот жизни не остановить, люди так и будут рожать и умирать, пока астероид не разнесет землю в клочья или пока солнце не остынет. Они запрограммированы, они не осознают жизнь. Они ходят, думают, работают, живут, но не осознают. Да я сам-то начал осознавать только после ранения. Почему же я раньше не осознавал? – Я был отвлечен людьми. Они взяли меня в свою стаю, закрыли мое воображение в клетке. Они живут в своем мире, где они сами боги. Они создали себе идеалы и тотемы, которым поклоняются и которые отвлекают их от смерти-жизни. Я жил в их мире-пузыре и потому не мог заметить Жизнь.
Я совершил преступление, поверив. Я ошибся, войдя к людям и полюбив их. Потому что как только смерть пришла за мной, они отказались от меня. Мы жили вместе, умираю я один. В моей смерти обвинили меня. Они делают так со всеми «больными», вспомни, сколько у них сумасшедших и бездомных. Все они откинуты людьми за дерзость мыслить по-другому. В мире людей нет места ненормальности и смерти. И поскольку смерть теперь во мне, я тоже лишен места в их мире. Автобус выдавил меня из человеко-мира. Рана – разрыв между языком и телом, между homo sapiens и «гражданином».
Мне стало страшно. Тело держит меня, я нужен ему. Я давал телу наполнение и суть. Я двигал его, исполнял его желания, удовлетворял прихоти. В ответ я держусь за тело, оно позволяло мне материализоваться, насыщаться, жить. В нем я обретал себя. Оно давало мне желания, которые я стремился насытить. Мы жили вместе, в симбиозе. Сейчас я вынужден уйти из тела. Что останется от меня? Я – ничто вне тела. Меня не существует. И это пугает меня. Раньше мне был невидан страх. Сейчас страх – единственная моя эмоция. Что изменилось? – Осознание. Страх родился от осознания. Чего? Всего. Смерти, жизни, мира. Я осознал, что они есть. Это значит, их может и не быть. Ничто. Я осознал волю к жизни, которая рождает все. Она – энергия, сила, природа. Она происходит из самой себя и в самой себе. Воля производит, рождает мир, плодит жизнь в разных проявлениях. Атомы, материя, планеты и растения, все происходят из нее. В них она выражается. Воля находится за ними и неосознанно ими движет, принуждает их к существованию. Все, что мы видим ее аватары, инкарнации, сосуды, в которые она вливает сок жизни и проявляет себя.
А может, ничего на самом деле нет? Смерть – иллюзия? А я никогда не жил и не рождался, все было сном и миражом, игрой молекул и клеток на пустом пространстве Ничто? Сознание не существует, оно – отражение света, переливающегося во времени. Ничего не в силах этого осознать, особенно плоть. Плоть может только плодить себя и испускать ложные мыслишки. Она низшая форма выражения мира; распространитель низких идей и обглоданных измышлений.
Я испытал пограничный опыт. Я дошел до точки, за которой нельзя думать. Я перестал думать, то есть начал думать о том, что я думаю. У меня мир рябило в глазах, а может наоборот я отчетливо видел. Начали рушиться, пошатываться верования и очевидности. Я видел, что вижу что-то, кажется, это что-то называют миром. Но, то, что раньше называлось миром, исчезло, я увидел за слова. И то, что я видел, не было большим или маленьким, холодным или далеким. Слова не ложились на мир. Он был безразмерным, к нему нельзя было применять физических категорий. Измерять его – то же самое, что мерить океан в сантиметрах или воздух в диаметрах. Эти измерения не вступали с миром в контакт. Я осознал, что эта новая возможность видения, которая мне тогда открылась, была одной из миллионов других равнозначных возможностей восприятия. Мир издавал бесконечное число частот разной длины, однако я имел доступ к лишь ограниченному числу таких частот.
Я применил этот же способ мышления к своей прошлой жизни. Лучше бы я этого не делал… Я спал раньше. Я был лунатик, живущий на автомате, ни разу не разомкнувший глаз, не знавший, что у него есть глаза, и что их можно открыть. Мне открылось, что никто ничего не знает, и что моя жизнь была частью чьего-то сна, чьей-то фантазии, в которой я бездумно пребывал.
Но как я теперь могу выздороветь? От меня остался только голос. Он должен уйти. Сделай так, чтобы он затих. Выздороветь значит снова заболеть ложью и притворством и спустится на низший уровень жизни. А я чувствую, что начинаю выздоравливать от «жизни». Для меня нет дороги назад. Я увидел, и это нельзя просто забыть и вернутся в мир. Что я буду делать среди людей? Их мир опустел, испарился и изничтожился для меня. Рана – окно в Ничто, которое я хочу объять. Смерть вознесла меня, сейчас я над людьми. Они обречены, чтобы думать, любить, стремиться и умирать. Я уже прошел через это, я не человек, я – ничто.
***
Я выходит из подъезда, за его спиной громко захлопывается дверь. Оно неспешно идет к остановке. Ему не нужно спешить, у него еще есть время в запасе. Я смотрит по сторонам: оно среди таких же я, они тоже идут куда-то. Вон одно я поворачивает дверную ручку его автомобиля и подносит сигарету к губам. Другое я стоит за прилавком и продает цветы. Я на своем пути заглядывает в окна многоэтажек, в каждом таком окне живут другие я.
Другие я не «чисты». Я не может видеть их самих. Оно видит их одежду, облик, тела. Я воспринимает их не непосредственно, а через сторонние атрибуты. Я чувствует их дыхание, видит их движения. Оно интуитивно понимает, что внутри их тел есть такое же, как оно, я. Однако я никогда к нему не пробьется, не схватить его взглядом, не вырвет его из момента и не застанет в первобытном виде. Я не прорвется сквозь тело и одежду и остановится на внешнем.
Я прикладывает проездной к турникету
