найти. Каналы связи остаются пока без изменений.
– Желаю здравствовать, – ответил я и, пожав протянутую руку, направился к выходу.
– Желаю успеха, – на прощание сказал мне ротмистр. – От выполнения этого задания зависит очень многое.
Эта многозначительная фраза прозвучала уже за моей спиной, когда я закрывал дверь квартиры на лестничной площадке.
Выйдя из подъезда, я остановился на секунду в колодце двора, куда еще не проникало солнце, чтобы вдохнуть почти весеннего воздуха и проветрить легкие от дыма папирос ротмистра. Было свежо и морозно. Попав через дворовую арку на улицу, я сразу окунулся в толпу, которая, что-то восторженно галдя, двигалась к центру города. Я решил пройтись пешком, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию и прочувствовать обстановку, в которой сегодня живет столица. Нужно было войти в образ, а для этого общение с толпой было наилучшим средством, чтобы узнать не только ее настроение, но и последние «сплетни», а главное – выбрать типаж, который мог стать моим вторым «я» при выполнении задания. Да и извозчика найти в такой ситуации было проблематично. Поэтому я, влившись в толпу, вместе с ней двинулся к центру. Слева и справа качались солдатские шинели и рабочие картузы, которые порой разбавлялись мелькающей стайкой женских платьев, пальто и муфт. Толпа радостно галдела, слышались возгласы и выкрики. Порой на тумбах набережной встречались агитаторы, которые осипшим голосом кричали о немедленном прекращении войны, мире без контрибуций и созыве учредительного собрания. Мальчишки-газетчики, мелькая в толпе, добавляли в этот гул свои звонкие голоса, выкрикивая названия газетных статей и махая бумажными свертками в воздухе. Я поймал за плечо одного из них, купил газету и стал на ходу ее бегло просматривать. В газете крупным шрифтом сообщалось об аресте царя и назначении генерала Корнилова на должность командующего Петроградским военным округом по просьбе Временного правительства, который, кстати, и объявил об аресте царской семьи. «И этот туда же», – подумал я с горечью. – Боевой генерал, а лезет в политику. Что же происходит, если даже такие генералы, как Корнилов и Алексеев забыли свои прямые обязанности по защите Отечества и бросились сломя голову в завораживающий омут революционных страстей? Что будет с Россией? Что будет с государем-императором?» Так, рассуждая на эту тему, я не заметил, как добрался до дома.
Проскочив мимо привратника, я поднялся на свой второй этаж и вошел в квартиру, которую недавно так спешно покинул. Быстро раздевшись, я принял душ и переоделся в военный френч и шинель без погон. Глянув в зеркало и придав своему лицу туповато-серьезное выражение, я вышел из квартиры.
Кабинет: история в рукописи, или «Янтарная табакерка»
Перед тем как посетить Царское, я отправился в Гатчину, чтобы ознакомиться с документами, касающимися кабинета. Дело в том, что кроме оригиналов, поступающих от наших хранителей со всех концов света, имелись еще по две копии, которые хранились в более доступных местах, так сказать, ближе к «театру действий». Они были зашифрованы определенным образом и прочесть их мог только человек, знающий этот шифр. Одни были написаны древесным письмом, другие – узелковой письменностью, некоторые совмещали в себе три компонента, в состав которых как элемент вводилось цифровое письмо и т.д. Накопленная в архиве информация являлась важным источником знаний, которые давали возможность принять правильное решение стоящей проблемы, давали возможность установить причинно-следственные связи и подобрать соответствующие действия и инструменты. Меня начинала мучить еще не полнолстью сложившаяся мысль о том, что за всем тем, что сегодня происходит в стране стоит и еще что-то, не совсем понятное, уходящее своими истоками в темное прошлое. Нужно было во что бы то ни стало докопаться до истины.
Войдя в подземное хранилище, расположенное под одним из многочисленных деревянных домиков, позднее обложенных кирпичом, я зажег свечу и по каталогу среди огромного количества деревянных ящиков и выдолбленных дубовых колод, в которых хранились документы, написанные узелковым письмом, нашел нужный и, сверяясь с ведомостью, достал тот документ, который меня интересовал. Присев тут же рядом, я пристроил свечу так, чтобы она не погасла от воздуха, который поступал сюда через вентиляционные отверстия, и вскрыл конверт, взломав сургучную печать с вензелем на ней. Внутри оказалось несколько листов пожелтевшей бумаги, написанных выцветшими чернилами древесно-цифровым письмом. Закрыв глаза, я путем медитации восстановил в памяти алфавит этих стилей, логику их построения и принялся за чтение.
Информация была от поручика, князя Михаила Долгорукого, входившего в малый круг соратников Петра I и сопровождавшего его с посольством в Пруссию. Оно датировалось 1717 годом. То, что удалось выяснить, ему было очень интересным, тем более, что Долгорукий указывал на источники тех сведений, которые он собрал и обобщил в данном «нижайшем докладе» о комнате «солнечного камня», мастерах, сотворивших ее и непредосудительном мнении о ее возможных свойствах. Раскрывалась история создания кабинета и события, связанные с этим. Как и положено, он делал свой доклад в описательной форме, вставляя туда выдержки из деловых документов, с которыми ему удалось ознакомиться.
Суть событий заключалась в следующем. Фридрих I, озабоченный проблемой расширения своего государства, пытался быть похожим на Фридриха Барбароссу и всеми силами и имеющимися немногочисленными ресурсами, которые были в его распоряжении, «сшивал» разрозненное немецкое государство в единое целое. Мечты о Римской империи в немецком понимании этого вопроса не выходили из его головы. Однако его ресурсы были ограничены. Находясь в натянутых отношениях с папским престолом, он разрешил действовать у себя в стране масонскому ордену розенкрейцеров, перед которыми была поставлена задача способствовать объединению Германии, распространять ее влияние на другие страны и конечной целью которого должно стать создание империи. Но обстоятельства складывались таким образом, что непрерывные войны, которые шли в этот период, истощили и без того скудную королевскую казну, поэтому необходимо было срочно искать новые источники поступления средств, так как влиятельные правители основных немецких княжеств не горели желанием расставаться со своей властью и тем более, развязывать свои кошельки перед королем. Понимая это, Фридрих I пригласил к себе одного из иерархов масонской ложи и высказал пожелание, чтобы орден нашел новые пути к княжеским сердцам и к немцам в целом, чтобы они прониклись идеей единой Германии под прусским началом.
Это была достаточно сложная задача. Если материальные способы ее решения не срабатывали, нужно было искать совершенно другие пути, которые лежали за пределами возможного и опирались на совершенно иные ресурсы. Многие попытки членов ордена повлиять на отдельных князей различными имеющимися в их распоряжении способами и ритуалами не срабатывали. Нужно было что-то грандиозное, нестандартное, которое работало бы на людей изнутри и подводило
