вас не было видно? — спросил сосед-пенсионер, отоваривающийся в этом магазине. — Всё рисуете?
— Ага, — ответил он.
Нет, никто его не забыл, и люди ему по-прежнему рады. Но им невдомёк, через какие мучения проходит душа художника в творческом кризисе. И это вдобавок к тем стрессам, что всем несёт современный мир.
— Осень-то, осень!.. — прищёлкнул языком пенсионер, ища подходящее слово. — Пора трудов и вдохновенья!
Олег кивнул, наблюдая за ловкими и одновременно плавными движениями красивых рук продавщицы. Олег любил, когда его обслуживала она. Чувствовалось, что работа ей в радость.
— А вы ещё красивее стали, — сказал он.
— Ну что вы, — смутилась она.
— Правда, правда, — уверил Олег, забирая из её рук пакет.
Подойдя к своей двери, услышал телефонный перезвон. Он всё ещё кому-то нужен! С порога бросился к аппарату:
— Алло?
Трубка помолчала и плеснулась радостно-тревожно:
— Олежек! Наконец, дозвонилась. Как дела?
Олегу ясно представилась мамина тесная прихожая и она — одинокая, ждущая, напряженно застывшая в стареньком кресле.
— Мам, я рад…, — проглотил он конец фразы. Жалость неожиданно сильно сжала сердце. Трудно стало дышать. — Ты… я, — неумело пытался оправдываться он.
— Я к тебе сейчас приду, можно? — спросила Полина Игнатьевна.
— Ну, о чём ты? Конечно! — ответил он, проглотив комок, торопливо ответил он.
Глава 3
Через сорок минут мать позвонила в дверь.
— Мам, ты прости меня, что заставил волноваться, — целуя её в пахнущую духами щёку, сказал Олег. — Проходи, садись, — забрал он у неё сумки.
— Я тебе тут поесть принесла, — Полина Игнатьевна поправила тщательно уложенные волосы и провела рукой по лицу, успокаивая дрожащие веки.
— …Похудел-то как! — не сдержалась она, не сводя глаз с сына.
И как он мог подумать, что никому не нужен. Мать ведь есть мать! Сколько он себя помнил, мама всегда была рядом, водила его в музыкальную и художественную школы, спорила из-за него с учителями и врачами, училась вместе с ним. Из-за его частых болезней она оставила работу, да так и осталась домохозяйкой.
Став взрослым, Олег стал тяготиться материнской опекой, и вечно занятый отец поддержал его стремление к самостоятельности. Так у него появилась эта маленькая квартирка.
— Ну, как ты? Как? — повторила мать свой вопрос.
— А ты как? — ответил он вопросом на вопрос. — Не болеешь?
— С тобой да не заболеешь, — заворчала мать. «Глаза красные. Цвет лица… А ведь отец совсем не пил», — подумалось ей.
— Мам, ну всё же хорошо. Ко мне Наталья приходила сегодня.
— Чего уж хорошо. На тебе лица нет. Не ладится работа? — догадалась она.
— Не ладится, — согласился Олег обреченно.
— Может, бросить тебе всё. Жениться, устроиться куда-нибудь? — страдальчески-вопросительно взглядывала мать.
— У меня другие планы, — стараясь не встречаться с матерью глазами, ответил Олег.
— С планами твоими с ума сойти можно, — невольно приложила руку к сердцу Полина Игнатьевна — что-то опять закололо.
— Ну, мам, — успокаивал мать Олег, придерживая её за плечи и по-детски заглядывая в глаза. Чего она так разволновалась? Всё наладится, теперь уже верил он, поддаваясь хорошему сегодняшнему настроению. — Всё будет хорошо! — с расстановкой проговорил он.
— Я всё о тебе передумала и ничего не надумала, — не слушала его Полина Игнатьевна. Она знала, что хорошее его настроение, ни на чем не основанное, долго не продлится. Нужно трудиться, над собой в первую очередь. А он этого не хочет. — Какой ты маленький был! За всё брался, всем интересовался. Упрямый! Талант! Учителя великое будущее пророчили. И тогда ведь было нелегко. — Взгляд Полины Игнатьевны затуманился.
Она любила вспоминать школьные годы сына. Олег был послушным, и матери не приходилось за него краснеть. Учеба давалась ему легко, несмотря на дополнительную нагрузку в музыкальной и художественной школах. Когда-то она мечтала, что Олег станет музыкантом. Родителям всегда кажется, что их дети добьются в жизни того, чего не смогли добиться они. В доме не смолкал звук фортепиано. Но поняв, что сына больше привлекают краски и кисти, мать, как ему казалось, с легкостью простилась со своей мечтой. И вот уже она склонилась вместе с ним над столом. А он, белокурый мальчик, водит вспотевшим от волнения пальчиком по цветным репродукциям раздобытого матерью альбома и шепчет волшебные имена художников.
Тогда они были похожи друг на друга цветом волос и голубыми глазами. Но с возрастом волосы у Олега приобрели темно-пшеничный оттенок, а в чертах лица, скулах и костистости носа проявилась отцовская мужественность. У матери волосы, наоборот, побелели и распушились, но она по-прежнему тщательно закрашивала седину и укладывала волосы красивой золотой волной.
— Мам, ну ты о себе расскажи. Что твоя ученица?
— Оленька — молодец! Так чувствует музыку! Она всё лето занималась. Тот трудный этюд, помнишь, он тебе всё не давался? Она сразу его одолела.
— Помню, — кивнул Олег. Хотя давно забыл все этюды. А мама по своему обыкновению путает фантазию с реальностью, уходит в воспоминания.
— Оленька мне все тайны свои доверяет. А ты? От родной матери прячешься! — вырвалось с обидой у Полины Игнатьевны. И снова закололо сердце.
— Мам…, — начал было Олег.
— Молчи уж, стыдно матери не доверять. Ты ведь маленький был — всё мне рассказывал. Как в первый раз влюбился, помнишь? В девочку из соседнего подъезда? Да как весь снег у них под окном раскрасил?
— Помню. Первый мой художественный опыт. Уж и мучился я, и горд был. А снег растаял… — и всё.
— Сколько тебе тогда было? Да девочку-то как звали, запамятовала?
— Десять лет. Леночка в параллельном классе училась, и внимания на меня так и не обратила. До чего обидно было.
Они замолчали, думая каждый о своем.
— Мам, я тебе должен что-то сообщить, — сказал Олег. — Ты только не волнуйся…
— Хорошее начало! — вырвалось у Полины Игнатьевны.
— Я решил в эксперименте одном принять участие… Наталья меня уговорила. «Идеальный мужчина» называется, — Олег погладил дрогнувшую материнскую руку.
— Что? Какой еще эксперимент? — настороженно спросила она.
— Там врачи-психотерапевты, наркологи и… ну, в общем, идеального из меня сделают, — с остановкой проговорил он…
— Ой, Оле-ег! А это не опасно? — в голосе матери зазвучал страх. — Да ты у меня и так идеальный.
— Я всё решил. В понедельник поеду в клинику. Профессор Сидоров. Может, ты читала? Про него много пишут. — Встав, он принес из кухни брошюры. — Вот, посмотри…
— Как же так, Олег? — волновалась мать, теребя в руках брошюры. Поняла, что спорить бесполезно.
— Ты возьми, почитай дома.
Она машинально кивнула.
— Это так неожиданно. Надолго это? — достала платочек — глаза стали слезиться.
— Мам, я уже взрослый. Потом, ты же сама хотела, чтоб я женился, — обнял её сын, успокаивая. — А там, кажется,
