были теми ещё фантазёрами. Кажется, я даже пустил слух, что Морган может одной лишь силой мысли взорвать соски. Судя по выражению абсолютного ужаса на лицах остальных, я понял, что в голове это звучало намного лучше. Большинство предположений лучше не произносить вслух, если честно.
Так что как выглядел Морган я не знал.
Я просто увидел мужчину с чёрной бородой, спускающейся на грудь, и потрясной копной волос, которая торчала во все стороны. Он был высоким, практически как мой отец, но очень худым, с длинными изящными пальцами, которыми он водил по каменными подросткам. Морган был одет в длинную чёрную мантию и убийственные остроносые розовые туфли. Я даже не мог предположить, сколько ему лет. Может, тридцать. Или триста. Ведь, когда тебе одиннадцать любой взрослый старый.
Когда Морган заговорил, то голос звучал очень легко и мелодично, будто наставник слова не произносил, а пел. Это было восхитительно.
— Вот так сюрприз.
— Это… — прошептала мама отцу.
— Думаю да, — выдохнул он в ответ.
— Мне нравятся твои туфли, — сказал я. И это правда. Туфли были розовыми и остроносыми, и я захотел себе такую же пару.
Родители застонали.
Морган посмотрел на меня и склонил голову набок.
— Спасибо, коротышка. Я сделал их из слёз суккуба и, поражённого молнией, пня, который нашёл в Зимнюю Луну. Мне нравится твоё личико.
Я усмехнулся.
— Спасибо, здоровяк. Мои родители сделали его, когда поженились. Я медовый ребёнок, что бы это ни значило.
Позади меня раздался приглушённый смех родителей.
Морган усмехнулся и произнёс:
— Отлично сказано. Это твои родители?
— Да, — гордо ответил я. — Это моя мама, Розмари. Можешь называть её Розой. А это мой папа Джош.
— Фамилия?
— Хэверсфорд, сэр, — ответил папа.
Морган посмотрел на мою маму.
— А твоя, дорогая? Конечно, ты не всегда была Розмари Хэверсфорд.
Мама покачала головой.
— Это имя я взяла, когда решила покинуть клан и выйти замуж за любимого. Моё имя при рождении Дика Тшибала.
— А-а-а, — сказал Морган. — Понятно. Значит, твоя Mamia Вадома.
Мама выглядела удивленной.
— Да, милорд. Вы о ней слышали?
Он загадочно улыбнулся.
— Возможно.
И поскольку разговор стал скучным, а у меня возникли вопросы, я вмешался:
— Ита-а-ак. Сколько нужно слёз суккуба чтобы сделать туфли? Шесть? Или пятьдесят? Как ты заставил суккуба плакать? Что такое суккуб? Когда наступает Зимняя Луна? Завтра? Можно сделать туфли завтра? Мне нравится розовый цвет. Если бы у меня были такие, я выглядел бы потрясно. Все бы спрашивали: «Эй, Сэм! Где ты взял эти туфли?» И я такой: «Ты не захочешь знать!?»
— Сэм, — сказал папа тоном, означающим, что у меня будут большие неприятности, когда мы вернёмся домой.
Я пристально посмотрел на него и закатил глаза.
Морган рассмеялся, и мои родители удивились.
— Дерзкий мальчишка, правда?
— Прошу прощения, лорд Морган, — поспешно извинился папа.
— Лорд? — громко спросил я. — Так ты лорд?
Морган сунул палец в каменный рот Нокса и коснулся его каменного языка.
— Полагаю, что так.
Я ошарашено уставился на мужчину в розовых туфлях.
— Ты Морган Тень!
— Так говорят.
— Ой, мамочки! — закричал я. — Прошу, не взрывай мои соски!
Он изумленно поднял брови.
— Хотел бы я сказать, что подобное слышу впервые, но, как ни странно, это уже шестой раз за последнюю неделю.
— Вау, — сказал я взволнованно. — Я пустил этот слух недели три назад! А ты это слышишь уже в шестой раз? Я офигенный.
— Сэм, — произнесли оба родителя таким тоном, который означал, что у меня эпично большие неприятности.
— Милорд, — сказал отец. — Пожалуйста, простите моего глупого сына. Когда он был младенцем, его несколько раз роняли вниз головой.
— Эй! — зарычал я на отца. — Ты сказал, что меня роняли только дважды. Что значит несколько раз?
— Это, конечно, многое объясняет, — сказал Морган. — Он когда-нибудь замолкает?
— Нет, — ответила мама. — Никогда.
— Эй!
Все сразу уставились на меня.
Я вдруг занервничал, потому что вспомнил, что передо мной стоял Морган Тень, и хотя большая часть того, что о нём говорили, скорее всего, чушь, где-то же должна была быть и правда. Я не хотел, чтобы меня убили, вырезав селезёнку волшебным ножом или от чего-нибудь ещё, что по слухам Морган может сделать с плохими парнями.
— Я не плохой, — сказал я, пытаясь его успокоить. Или себя. Или нас обоих.
Пит, мой милый стражник-хранитель, сказал:
— Ну, не всё время.
Я на него сердито посмотрел. Он показал мне язык.
— Ты это сделал? — спросил Морган. — Превратил этих мальчишек в камень?
Я нервно стал заламывать пальцы.
— Не уверен. Я даже не знаю, как это произошло. Они за мной гнались, а я убегал, а потом бац. Они стали каменными людьми.
— Почему ты от них убегал? — спросил он.
— Они украли сумку миссис Киркпатрик, — начал я рассказывать. — Она старая, и у неё не так уж много денег, но она любит делать всякие безделушки, вроде уродливых варежек и штаны для толстячков. И вообще, красть неправильно. Нельзя обворовывать милых старушек, которые делают большие штаны, поэтому я пошёл и забрал сумку с её вещами, чтобы у людей была одежда, а у мисс Киркпатрик — еда.
Все уставились на меня.
— Что?! Это правда! Старшие гнались за мной по переулку и собирались избить, так что я повернулся, чтобы принять удар как мужчина. Потому что так меня учил папа. Никогда не убегай от своих проблем, если в этом нет необходимости. Или если не хочешь. Или если попал в тупик.
Отец посмотрел на меня сверху вниз с такой неистовой гордостью, что у меня в груди сжалось сердце.
Морган нахмурился.
— А потом они просто превратились в камень?
Я пожал плечами.
— Ну да?
— Тогда ладно, — сказал он, хлопнув в ладоши. — Обрати их обратно.
— Что!? — пискнул я.
— Обрати их обратно.
— Как?
Морган пожал плечами.
— Ты должен сам понять.
Я нахмурился.
— Это не помощь.
— Полагаю, нет, — но больше он ничего не сказал.
Я посмотрел на маму и папу. Они оба прищурились, как бы недвусмысленно намекая, что мне лучше вернуть придуркам нормальный вид, или я буду наказан, по крайней мере, весь следующий месяц, если не дольше.
Я заворчал, но отошёл и встал напротив Нокса. У входа в переулок уже собралась большая толпа зевак, что только усугубляло ситуацию, потому что снова и снова люди шептали моё имя. Я был почти уверен, что выставлю себя дураком и к закату буду какать в ведро.
Поскольку я вообще не понимал, что делать, то решил, что могу хотя бы притвориться волшебником, поэтому поднял руки ладонями к каменным подросткам и крикнул:
— Малакашам!
Морган
