class="p">— Я пришла сказать спасибо, — выпалила она в тот же момент, когда он спросил:
— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?
— Ох.
Невада нервно засмеялась и не могла встретиться с его глазами, которые смотрели грозно и прямо на нее. Она прижала банку с печеньем к животу, как будто это могло остановить её дрожь.
— Еще не Рождество, — сказал он низким рокочущим голосом.
— Извините?
— Что это значит, извините? Извинение за что?
— Оу, ни за что. Я спросила, о чём вы?
Его светлые брови вздернулись, как две арки Макдональдса.
— Тогда почему бы тебе просто не сказать, что это? — Он ткнул пальцем в банку с печеньем. — Здесь есть дельфины в шапках Санта-Клауса. Сейчас не Рождество, так почему ты таскаешь это с собой?
— А! Верно.
Она еще раз нервно рассмеялась и покачала головой из-за своей глупости.
— Эмм, это единственная банка, которая у меня есть. Я купила ее на блошином рынке за семьдесят пять центов. Вообще-то у дамы, которая мне ее продала, был весь набор, но я почему-то захотела именно эту. На других были росомахи, коалы и золотые рыбки в маленьких шапочках Санта-Клауса и… — он смотрел на нее так, будто она сошла с ума, поэтому она объяснила: — Я много болтаю, когда нервничаю. И я не разговариваю часто с людьми, так что я немного… плоха… в этом.
Мужчина медленно моргнул.
Невада сунула ему жестяную банку, снова глядя на ковер.
— Я сделала это, потому что думаю, что ты избил тех парней, потому что они ждали меня прошлой ночью возле «Кладовой Эсси», и моя мама всегда говорила мне, что лучший способ отблагодарить кого-то — это сделать дорогой подарок, но я не могу позволить себе дорогие вещи, и кроме того, я почти уверена, что она сказала это только потому, что ей нравится, когда мой папа покупает ей блестящие вещи, а я готовлю овсяные печенья с изюмом, но вам, вероятно, даже не нравятся такие, но я делаю их лучше всех.
Невада закусила нижнюю губу, чтобы перестать бормотать.
— Я ненавижу печенье.
— Хах! — выпалила она и зажала рот рукой, когда ее смех эхом разнесся по комнате. Ее щеки горели до самых кончиков ушей.
— Моя ненависть к печенью забавна?
— Да. Нет! — Невада скуксилась. — Просто я так подумала, когда прокручивала в голове, как пройдет этот разговор. Хотя… — она огляделась, чтобы посмотреть, смотрят ли люди, но никто не смотрел. — На самом деле все идет гораздо хуже, чем я себе представляла. Но настолько хуже, ещё не было. Обычно я думаю о наихудшем сценарии, а когда всё не так уж и плохо, я чувствую облегчение.
Медведь нахмурился.
— Итак, ты устанавливаешь свои ожидания очень низко, поэтому никогда не разочаровываешься.
— Ну… это звучит ужасно, когда ты так говоришь… но… да.
Она осторожно встряхнула печенье, чтобы напомнить ему взять его.
— У меня тоже очень низкие ожидания.
Он вырвал банку из ее рук, открыл крышку и понюхал.
— Я собираюсь съесть всё.
— Хорошо.
Они смотрели друг на друга в течении трех морганий, и это был для нее сигналом уйти.
— Ладно, спасибо, пока.
Невада развернулась на каблуках и быстро направилась к двери.
— Нокс.
— Извините? — спросила она, потом покачала головой и снова смутилась. — Я имею в виду… что?
— Меня зовут Нокс. Я ненавижу людей и буду очень дерьмовым собеседником. Мне нравится тишина, и я не люблю новые вещи или перемены. Или долбоебов, которые ждут девушек на стоянках.
— Хорошо, — сказала она высоким голосом.
— Это было самое подробное приглашение к дальнейшему знакомству, которое ты могла получить. — Он кивнул на барный стул рядом с собой. А потом развернулся и заказал еще две порции «Джеймсона».
О-о. Она на цыпочках подошла к стулу рядом с ним, как ненормальная, а затем осторожно села. Кресло было кожаным и издавало пукающий звук.
Нокс не засмеялся, но когда он посмотрел на нее, она почти увидела улыбку на его губах. Там, точно-точно, в самых уголках.
— Не смотря на звук, это было не то, о чем ты подумал, — сокрушенно произнесла она.
Нокс наклонился, его ноздри раздулись, когда он обнюхал ее. Она не знала, бежать ли, дать ему пощечину за то, что он думал, что она действительно пукнула в первые тридцать секунд, проведенные с ним, или блевануть, потому что это был самый унизительный момент в ее жизни.
— Что ты такое? — спросил он, когда бармен поставил между ними пару стопок прямо поверх развернутой карты Фоксбурга и окрестных гор.
— Человек, — процедила она.
— Неправильный ответ. А: это наглая ложь. Я слышу это в твоем голосе. Б: твои глаза были чертовски золотыми прошлой ночью, когда эти идиоты прижали тебя в продуктовом магазине, и В: ты пахнешь мехом. Это исключает ежа, морское существо и пернатых оборотней.
— Стой, есть морские существа? Например… есть ли осьминоги-оборотни, которые просто плавают вокруг, затаив дыхание, а затем снова превращаются в людей? Или ты про русалок? Было бы круто, если бы были русалки.
Глаза Нокса сузились до кристально-голубых щелочек.
— Ты много говоришь.
— Зато я не ругаюсь матом.
— Возможно тебе следует. Это заставляет чувствовать себя лучше во многих вещах.
— В каких, например?
Нокс оторвал от нее взгляд и перевел его на карту под руками. Его голос был без эмоций, когда он пробормотал
— Жизнь. Маты делают жизнь лучше.
— Я хочу щенка.
— Прости? — сказал он невозмутимо, не поднимая глаз.
— Тот, кого я хочу взять, очень милый. Хочешь увидеть фото?
— Нет. Если бы ты была драконом и жила в этих горах, — сказал он, ткнув пальцем в карту, — где бы ты устроила свое логово?
— Настоящим драконом? — спросила она, паникуя при этой мысли.
— Неа. Гипотетически говоря. Я люблю играть в такие игры. Если бы ты была драконом, а не раболепной, хотя и сексуальной маленькой лисой-оборотнем, где бы ты разбила лагерь?
Невада чуть не подавилась воздухом и в спешке огляделась, чтобы посмотреть, не слышал ли кто-нибудь.
— Ты не можешь говорить это вслух. Здесь об этом никто не знает.
— Что ты сексуальна? Поверь мне, они знают.
— Нет! — закричала она шепотом. — Что я лиса.
— Да, я тоже не думал, что лисы ещё существуют, — сказал он обычным голосом.
Ей хотелось разорвать его глотку, что было безумием, потому что ее наклонности были какими угодно, только не кровожадными.
— Я ухожу.
— Отлично.
Он одарил ее пустым взглядом из-за того, что она осмелилась уйти.
Она встала и покрепче прижала к себе сумочку.
— Я не понимаю тебя.
— Никто не понимает.
— Ты груб почти во
