насчитывалось 476). Это было действительно «Русское национальное собрание», представители которого особо были озабочены тем, чтобы их решение выразило волю «всей земли». Выборные хотя и имели широкие полномочия, но свои решения все-таки рассылали на опрос городов.
Собравшись после многолетних жестоких событий, люди были разделены недавним прошлым. Пережитое на первых порах давало о себе знать взаимными упреками и обвинениями, тем более что среди претендентов на русский престол фигурировали лица и роды, напрямую втянутые в политические коллизии Смуты: князь Д.Т. Трубецкой, князь В.В. Голицын, князь Ф.И. Мстиславский, князь Д.М. Пожарский и некоторые другие. Все они отличались древностями рода, но ни у одного из них не было явных преимуществ.
Дебатировалось и имя шестнадцатилетнего племянника Царя Федора Ивановича, боярина Михаила Романова (1596–1645). Очевидец и участник событий, знаменитый описатель истории той поры Авраамий Палицын (ок. 1550–1627) вспоминал: «И многие дни о том говорили всякие люди всего Российского Царствия с великим шумом и плачем».
Впервые имя боярского отрока Михаила как единственного лица, достойного Царского сана, после падения Шуйского летом 1610 года назвал Патриарх Ермоген (Гермоген). Тогда слова Святого Пастыря не были услышаны. Теперь же они приобрели характер великой исторической политической акции. Решение в пользу Михаила Романова оказалось всеобщим. Как справедливо заключил один из авторов, «только внушением Святого Духа можно объяснить столь единодушное решение собрания людей, которые еще год назад смотрели один на другого как на злейших врагов».
О Соборе 1613 года, ставшего судьбоносным в истории России, много написано и сказано. Между тем, как констатировал С.Ф. Платонов, о ходе самого Собора «мы ничего точного не знаем, потому что в актах и литературных трудах того времени остались только отрывки преданий, намеки и легенды, так что историк здесь находится как бы среди бессвязных обломков древнего здания, восстановить облик которого он не имеет сил».
В подавляющем большинстве случаев имеющиеся в историографии умозаключения и выводы касаются исключительно фактической стороны этого события, которое произвольно вырывается из общеисторического духовного контекста.
В качестве характерного примера подобного подхода можно привести следующее заключение. «Различные группировки, – пишет современный исследователь, – продвигали своих кандидатов, блокировали других. Дело грозило затянуться. И тут был найден компромисс. Казаки назвали имя 16-летнего Михаила Романова, который после освобождения Кремля находился в своей вотчине в Костромском уезде… Боярство также поддержало его, так как Романовы входили в элиту русской аристократии, а Михаил приходился внучатым племянником Анастасии Романовой, первой жены Ивана Грозного. Кроме того, боярская группировка не отказалась от старой идеи – поставить на русский трон зависимого от нее монарха и тем самым ограничить самодержавный деспотизм. Один из влиятельных бояр-выборщиков утверждал: «Миша Романов молод, разумом еще не дошел, и нам будет поваден».
Наверное, на Соборе проявлялись и корыстные интересы, велись и какие-то тайные переговоры, возможно даже, и заключались некие политические «сделки». Обо всем историки строят догадки уже давно, но именно догадки. Можно, конечно, допустить, что имели место распространенные при избирательной кампании различные махинации, в том числе и коррупционные. Но это всё из области предположений и поздних «логических» измышлений.
Ясно одно: каких-либо надежных документальных свидетельств ни о явной, ни уж тем более о закулисной стороне Собора практически не сохранилось.
Однако это – не самое важное. Абсолютизация любого из субъективных элементов, или даже их совокупности, ведет к игнорированию духовно-исторического содержания Русской истории. Думается, что только через православную оптику можно действительно полномерно узреть, воспринять и оценить то великое историческое событие.
Никогда не удастся выяснить, каким образом праведному Патриарху Ермогену открылась благодатность для Руси нового Царя в образе непорочного и не замешанного ни в каких боярских интригах отрока Михаила Романова. Но и сам этот факт, как и то, что 21 февраля 1613 года в Успенском соборе – перед главным алтарем Руси – имя Михаила Федоровича Романова было единогласно утверждено, – в том явлен был знак особой Божией благодати Руси.
Дважды до того: и в 1598, и в 1606 годах – Соборами Земли Русской провозглашался Царь, и дважды этот выбор оказывался неудачным. Подобные ошибки слишком дорого стоили, и об этом все знали. В 1613 году априори никакого бесспорного фаворита не существовало.
Стоит особо подчеркнуть, что речь шла не о «выборе» как некоей механической процедуре получения максимального числа голосов тем или иным претендентом, а об установлении «достойности».
О православном восприятии процедуры цареизбрания очень точно написал генерал М.К. Дитерихс (1874–1937), занимавшийся расследованием обстоятельств убийства Царской Семьи в Екатеринбурге в июле 1918 года. Он составил об обстоятельствах того злодеяния подробный отчет. Одновременно генерал провел историческую реконструкцию народных представлений о Царской власти, в системе понимания которых события 1613 года имели сакраментальное значение.
«К Михаилу Федоровичу Романову, – писал М.К. Дитерихс, – нельзя применить определения, что он был «выборный царь», так как те действия, которые имели на Земском Соборе 1613 года, совершенно не подходят к понятиям о «выборах», установленных правилами и тенденциями современных «гражданских идей»… Дебаты на Земском Соборе сосредотачивались не на вопросе «кого избрать», а на вопросе «кто может быть царем на Руси» соответственно тем идеологическим понятиям о власти, которые существовали в то время в русском народе «всея земли»… Земские люди 1613 года, собравшись на «обирание» Государя, предоставляли «избрать» Царя Господу Богу, ожидая проявления этого избрания в том, что о Своем Помазаннике Он вложит в сердце «всех человецех единую мысль и утверждение».
Келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын пишет в свом «Сказании об избрании Царя»: «Возведен же бысть благородный и благоверный от Бога избранный и Богом дарованный великий Государь Царь и Великий князь Михаил Феодорович всея Русии Самодержец на великий и превысочайший царский престол… И седе Богом дарованный благоверный и благородный, прежде рождениа его от Бога избранный и из чрева матери помазанный Великий Государь Царь и Великий князь Михаил Феодорович всея великиа Росиа Самодержец на своем на царском столе Московского государства, восприим скипетр Росийскиа державы многих государств».
Ни о каком «избрании» тут и речи нет.
Царя посылает людям Господь, и посылает тогда, когда они сподобятся заслужить Его милость. И удел земных – разглядеть этот промыслительный дар и принять с благодарственной молитвой. Таков высший духовный смысл события, происшедшего 21 февраля 1613 года в Успенском соборе Московского Кремля.
В истории никогда не бывает прямых событийных совпадений, но на уровне духовно-семиотическом диспозиционная сопоставимость исторических явлений существует. В случае со вторым явлением царства на Руси знаковую перекличку можно найти не в анналах отечественной истории, а в событии, произошедшим за две с половиной тысячи лет до того.
