снова происходило в тишине.
Главный «похититель» убедился, что все расселись, и тронулся с места. В окно Эверт видел знакомые места. Он сидел слева, поэтому видел лишь серые дома. Вот уже и магазин Ширата (или того незнакомца…). Окраина города. Знакомая дорога, по которой он вчера в страхе убегал прочь. Вдруг — может, из-за скучного пейзажа, а может из-за вколотого сидящим справа снотворного — его стало клонить в сон.
Стоило ли это того
37-летний человек высокого роста шел по больнице. Он снова был чем-то удовлетворен. Чувствуя себя самым умным в этой больнице, он, не стучась, зашел в кабинет главврача.
— Здравствуйте, Андрей Александрович… — ответил ему Федор Юрьевич, стараясь интонацией передать заму, что субординацию в этом заведении все-таки стоит соблюдать.
— Федор Юрьевич, победа. Он таблетки принимает! Сам! — будто не замечая раздражения начальника выпалил Андрей Александрович. Он чувствовал себя отцом всей медицины.
Это явно почувствовал главврач, сменив раздражение на нотки гнева:
— И как же вам это удалось? — ухмыльнувшись, он откинулся на кресло и ожидал ответа.
— Ну в целом мы ничего особо и не делали… новые методики… — растеряв всю уверенность в себе отвечал тот.
— «Новые методики» … Поразительно! Не те ли это методики, которые тебя заставили собрать экспериментальную группу без меня? — начинал заводиться Федор Юрьевич.
— Но ведь…
Не успев договорить, его прервал голос начальника:
— Да ладно еще, если бы ты ее просто собрал! Так ты еще и привлек в нее пациентов с третьего этажа! Единственное правило!.. Думаешь, я бы ее не собрал, будь все так просто? Да это попросту опасно для остальных!
«Но ведь это особенный пациент» подумал про себя Андрей Александрович, но осекся.
Рисунок
Когда Эверт проснулся, он не сразу понял, где находится. Сообразив, что он снова остался в машине один, он ощутил обиду. Снова ему придется идти домой, раз друзья его вот так бросили. Оказавшись на заснеженной дороге, он быстро сориентировался — в точности помня, какие, с какой стороны и какой высоты растут деревья по дороге к санаторию и от нее, это было легко. Идя медленным шагом по направлению к городу, он заметил странность: деревья повторялись уже несколько раз. Он удивился, но идти не перестал: он точно не мог ошибиться или перепутать эти сосны! И здесь он вышел к санаторию. Он повернул в другую сторону. Снова дорога. Снова сосны. Санаторий. Обойдя их еще несколько раз, он признался самому себе — выхода нет. Здесь он заметил двух людей, куривших невдалеке.
— И все-таки ты неправильно сделал…
— Какая разница, правильно или неправильно. Эффект. Эффект то есть!
Здесь они заметили Эверта, страх пробежал по лицу обоих. Они выбросили сигареты и зашагали к нему, стараясь всем видом изображать приветливость.
Эверт сразу узнал первого — это был вчерашний продавец. «Странно, — подумал он, — может, все жители городка сейчас как-то оказались здесь? Иначе почему я не смог найти выход…». Но здесь он узнал и второго. Это был лучший друг отца. Но откуда они здесь?..
Подойдя к Эверту, они тщательно выбирали слова и интонации, будто боясь спугнуть его, как жертву на охоте. Первым говорить начал продавец:
— О, не ожидал тебя тут увидеть! — он дружески ударил его по плечу. — Надеюсь, ты вчера хорошо поел. Собственный рецепт! — деловито закончил он.
— Да, спасибо… — настороженно сказал Эверт. Значит, это он вчера принес ему ту кастрюлю? Но зачем?
— Слушай, — вступил в разговор второй, — ты ведь был здесь раньше? Расскажи, что ты помнишь про это место?
— Не особо много… Папа возил меня сюда в детстве. Я любил тут быть: оставался здесь на все лето и возвращался домой к маме, а папа в это время уезжал в командировку.
— Ты уверен?
— Да, все было так: папа привозил меня сюда в детстве. Я любил тут быть. Оставался на все лето и возвращался домой к маме, а папа в это время уезжал в командировку, — будто убеждая себя повторил Эверт.
— Расскажи еще раз.
— Папа привозил меня сюда. Я не особо любил это место. Оставался здесь каждую неделю на несколько дней. Возвращался домой к маме, а папа в это время уезжал в командировку, — он начинал нервничать.
— Расскажи еще раз.
— Я ненавидел здесь находиться: всю дорогу от дома я каждый раз умолял его повернуть назад. Я плакал, бил по его сиденью. Я был здесь почти все свое время, а возвращаясь домой не видел ни отца, ни мать, потому что отец все время работал здесь, а мама… умерла! — вскрикивая, закончил Эверт. Слезы текли по его лицу.
«Удивительно, — подумал про себя Андрей Александрович. — Столько лет впустую… и так просто». Федор Юрьевич в это время успокаивал Эверта.
Придя в себя, он вспомнил про рисунки, которые лежали у него в кармане: один, нарисованный вчера на этой же дороге: взлетевший к самым облакам парень, этот город, ниточка, ведущая именно к этому зданию психбольницы номер 26. Этим рисунком Эверт пытался убедить себя в своей отдаленности от реальности. Это состояние легкости он хотел пронести через всю свою жизнь, уместив его в этом рисунке. Но он бросил его на снег.
В правой руке он держал еще меньший клочок бумаги. На нем был изображен лишь огромный лес из сосен разной длины. Посередине этого леса можно было разглядеть силуэт, стоявший на коленях, перед самой землей. Рисунок был полной противоположностью прошлому. Он отдал его Федору Юрьевичу, и пошел за ним, в свою 52 палату.
Дневник
Федор Юрьевич поднялся на третий этаж. Синеватые стены этой части здания его больше не пугали: дело привычки. На этом этаже располагалось единственная в больнице «простая» палата — здесь приходили в себя пациенты после операций. Но одному человеку доступ сюда был строжайше запрещен. Это был Эверт.
Главврач стоял перед дверью в палату. Заходя, перед его глазами снова проносился тот день. 20 декабря 2017 года. Отец вез Эверта сюда, для прохождения очередной терапии. Несколько лет назад в аварии он потерял мать, оставшись фактически сиротой, ведь его папа почти все время проводил за работой тут. Отсюда и пошли легенды про это место — в тот день главврач вернулся в больницу не в качестве врача. Что-то произошло на дороге — может, его отвлек Эв, может, что-то еще. Будущий главврач узнал одним из первых: он использовал все связи, чтобы перевести его под свой присмотр, в эту больницу.
Он открыл дверь. Солнечный
