Когда все было готово, я вышла показаться Мэтту, и вид у него сделался слегка потрясенный и чуточку раздраженный. Из чего я заключила, что выгляжу сногсшибательно.
На бал меня повезла тетя Мэгги, заявив, что Мэтт по дороге передумает и никуда меня не отпустит. Когда мы с тетушкой садились в машину, брат сыпал грозными предупреждениями и требовал, чтобы в девять я была дома, хотя и знал, что бал заканчивается в десять. Я-то не сомневалась, что вернусь гораздо раньше, зато Мэгги восторженно уверила, что я могу веселиться хоть до полуночи.
Вообще-то школьные балы я если и наблюдала прежде, то лишь в кино, но, как оказалось, реальность мало чем отличалась от фильмов. Судя по всему, наш бал был устроен во имя уродского украшательства и перед устроителями стояла цель превратить спортзал в нечто непотребное. С чем они прекрасно справились.
Официальными цветами школы были белый и темно-синий, так что все вокруг было увешано бело-синими лентами и шариками. Для пущей романтичности там и сям мозолили глаза рождественские гирлянды.
Вдоль одной стены зала выстроились столы с закусками и напитками. На импровизированной сцене под баскетбольным кольцом играла группа, причем совсем не так уж плохо. Репертуар ее подозрительно напоминал саундтреки к комедиям Джона Хьюза[2]. Когда я вошла, парни пели песенку из фильма «Ох уж эта наука»[3].
Главное отличие реальности от кино заключалось в том, что на настоящем школьном балу не танцевали. Несколько девчонок прямо перед сценой бились в судорогах, явно под действием чар вокалиста, но больше в зале танцующих не наблюдалось.
Народ разбрелся по трибунам. Я решила не выделяться и пристроилась в первом ряду. Для начала я сбросила туфли, терпеть не могу обувь. Заняться было нечем, и я взялась разглядывать публику. Чем дольше тянулся вечер, тем больше меня одолевали скука и одиночество.
Когда музыканты переключились на репертуар «Tears For Fears», на танцпол выползло еще несколько человек. Решив, что подобной тягомотины с меня хватит, я собралась улизнуть, но тут в дверях появился Финн.
В облегающей черной рубашке и темно-синих джинсах он выглядел очень эффектно. Рукава рубашки закатаны, две верхние пуговицы расстегнуты… А ведь очень симпатичный, когда не строит из себя психа.
Наши глаза встретились, и он прямой наводкой направился ко мне. Я опешила от столь явного намерения пообщаться. Больше недели он глазел на меня, даже не пытаясь со мной заговорить. Да и сегодня, когда я встретила его у нашего дома, он ушел, не соизволив сказать и слова.
— Вот уж не думал, что тебе по душе танцы.
— То же самое могу сказать о тебе, — ответила я.
Финн уселся рядом со мной. Он не успел и пяти минут провести в зале, а вид у него был уже утомленный и скучающий. Я поспешила нарушить затянувшуюся паузу:
— Что-то ты припозднился. Никак не мог выбрать, что надеть?
— На работе задержался, — ответил Финн.
— Вот как? Ты работаешь где-то возле моего дома?
— Вроде того. — И, явно желая сменить тему, спросил: — Ты танцу ешь?
— Не-а, — протянула я растерянно. — Танцы — такой отстой.
— И поэтому ты отправилась на бал? — Финн опустил взгляд на мои босые ноги. — Ты забыла туфельки. Или хоть какую-нибудь обувь.
— Не люблю обувку, — огрызнулась я, тщетно попытавшись прикрыть коленки коротким платьем.
Финн взглянул на меня с выражением, которое я не смогла распознать, и снова принялся рассматривать танцующих. К этому моменту на танцполе почти не осталось свободного места. Кое-где по трибунам еще сидели ребята, но в основном это были почетные обладатели жутких скобок или перхоти.
— Значит, предпочитаешь смотреть, как танцуют другие? — спросил Финн.
Я пожала плечами:
— Наверное.
Финн наклонился вперед, облокотившись на колени. В платье без бретелек я чувствовала себя голой и от смущения обхватила плечи руками.
— Замерзла?
Я качнула головой.
— Здесь и впрямь холодно.
— Прохладно, — подтвердила я, — но я не замерзла.
Финн не смотрел на меня. Сама не знаю почему, но столь сильный контраст с его прежним поведением мне не понравился. Зачем он вообще пришел на бал, если ему здесь так не нравится? Только я собралась задать этот вопрос, как он в упор посмотрел на меня и спросил без всякого выражения:
— Хочешь потанцевать?
— Ты приглашаешь меня на танец?
— Ну да.
— Ну да? — передразнила я. — Да уж, умеешь ты обращаться с девушками.
Его губы дрогнули в легкой кривоватой улыбке, которая снова меня обезоружила.
— Хорошо. — Финн встал и протянул мне руку: — Венди Эверли, не окажете мне честь, потанцевав со мной?
— Конечно. — Стараясь не обращать внимания на то, как бешено стучит сердце, я встала.
Разумеется, тут же завели песенку «Если ты уйдешь» группы «OMD»[4]. Я словно угодила в финальную сцену романтичной киношки. Финн провел меня на площадку, приобняв за талию. Я положила одну руку ему на плечо, а другая оказалась в его ладони.
Мы стояли так близко, что я ощущала тепло, исходившее от его тела. У него были самые темные глаза на свете, и они смотрели только на меня. На мгновение мне даже показалось, что жизнь прекрасна. Для полноты картины не хватало только направленного на нас луча прожектора. Мы были одни в целом мире.
А потом лицо Финна неуловимо изменилось.
— Ты не слишком хорошо танцуешь, — сказал он невыразительно.
— Вот спасибо… — опешив, пробормотала я.
Мы всего-то двигались по кругу, переступая с ноги на ногу. И как, интересно, я умудрилась с этим не справиться? Остальные ведь проделывали в точности то же самое. Может, он пошутил? На всякий случай я хохотнула:
— Ты тоже не особо хорош.
— Я замечательный танцор, — сухо возразил Финн. — Просто мне нужна партнерша поискуснее.
— Ладно. — Я отвела от него взгляд и уставилась поверх его плеча. — Даже не знаю, что на это ответить.
— А зачем тебе что-то отвечать? Нет никакой нужды все время болтать без умолку. Хотя, сдается мне, ты этого еще не осознала.
