— Скажешь, что попытался нагреть покупателей, да не вышло, — насмешливо бросил тот. — Сам виноват! Мог бы по-честному срубить империалов двадцать пять — да жадность сгубила!
— У Саввы Иосифовича товар никто никогда не проверял… — жалобно пролепетал торговец.
— Угадай почему? — хмыкнул мальчишка. Да сам тут же и подсказал: — Может, тот по мелочи не жульничал?
— Я не хотел! — казалось, еще чуть-чуть, и Абрамыч вовсе разрыдается. — Я… Я не в ту бумажку посмотрел!.. Перепутал… С кем не бывает?..
— Вот так дядюшке и доложишь!
— Он же меня со свету сживет!
— Бывает, — злорадно развел руками мальчишка.
— Может, все же хоть какую-то компенсацию… — начал было торговец.
— С дуба Лукоморского рухнул? — как видно, устав слушать его причитания, снова заговорила молодая графиня. — Скажи спасибо, что тебя взашей не выгнали! А то и вовсе в яму не бросили — чтоб знал впредь, когда в какую бумажку смотреть! Короче: будет еще сегодня товар на продажу или расходимся?
— Будет, будет, как ни быть!.. — очевидно, таки смирившись, привычно засуетился Абрамыч. — Снова девицу?
— Как ты, возможно, заметил, я все еще без «бурдюка»…
— А из мужиков ману тянуть рано ей еще! — едко закончил за сестру (если они, конечно, и впрямь брат и сестра) мальчишка — не для торговца явно сказанул — исключительно для ушек молодой графини.
Та вспыхнула, грозно вскинула руку с хитро сложенными пальцами (в воздухе разве что не запахло магией), но вмешался «сиятельство».
— Петр! — строго проговорил он. — Довольно ерничать! Милана, не отвлекайся! — добавил еще — чуть менее суровым тоном.
Петр, значит, и Милана?.. Хм, будем знакомы: Володя Зотов. Впрочем, вам же без разницы, убьете — фамилии не спросите, как ту русоволосую…
Мальчишка между тем по-быстрому увял, а сестра его, удостоив братца уничижительным взглядом, снова повернулась к Абрамычу:
— Ну и долго мы будем ждать?
— Вот, молодая графиня, извольте… — от стены к креслу действительно уже двигалась стриженая шатенка — такой же, как и у сгинувшей в пламени русоволосой, шаркающей походкой обдолбанного зомби.
Впрочем, кто бы говорил: случись нынче торговле дойти до меня, я не то что выйти нормально — толком встать-то скорее всего не сумею… Может, оно и к лучшему, кстати: кому нужен холоп-полутруп? Авось, побрезгуют убогим да и не сожгут на «проверке»…
Илу пусть уж лучше сожгут, разом положив конец всей этой фантасмагории?..
— Сколько? — сухо задала между тем деловой вопрос Абрамычу Милана.
Это ж надо настолько не соответствовать своему имени!
— Пятьде… Сорок империалов! — запнувшись, выпалил торговец. — Это уже со скидкой…
— Я спрашиваю, сколько у нее маны, — скривилась молодая графиня.
— Э… Семьдесят пять мерлинов.
— Со скидкой — шестьдесят, — не удержался от ехидной реплики Петр.
— В бумажку правильную посмотрел? — прищурилась в свою очередь Милана.
— Семьдесят пять мерлинов, молодая графиня, извольте проверить, — поджал губы Абрамыч.
— Ну, если что — пеняй на себя, — заявила та, подходя к заклейменной девушке и беря ее за руку — в точности, как и в прошлый раз.
Не стану подробно описывать процедуру проверки — ничего нового рассказать о ней все равно не смогу. Если и были какие-то отличия от предыдущей, то я их не заметил, за исключением главного: обуглился у несчастной девушки на этот раз лишь один-единственный пальчик, после чего процедура завершилась, и до огненного столба дело уже не дошло.
— Семьдесят четыре, — равнодушно констатировала Милана, выпуская из когтей несостоявшуюся жертву.
— Допустимое отклонение! — почти уверенным тоном заявил торговец. — С учетом недавно наложенной печати — даже естественное!
— А он прав, — подмигнул сестре Петр.
— В самом деле прав, — соблаговолил подтвердить и «сиятельство». — Печати — дело такое. Если иных нареканий нет — стоит брать.
— Маловато мне, конечно, семьдесят четыре… — недовольно сморщила носик молодая графиня.
— Семьдесят пять! — осмелился поправить ее Абрамыч. — Как печать устоится — будет семьдесят пять!
— Что в лоб, что по лбу, — фыркнула Милана. — Разница — один жалкий мерлин!
— Ну, это же не основной твой «бурдюк» будет, — подал голос ее брат. — Бери! Или, если не хочешь, я себе возьму! — не то с издевкой, не то с искренней надеждой добавил он.
— Петр! — незамедлительно одернул его «сиятельство».
— Да помню я, помню: до полного совершеннолетия никаких девок среди «бурдюков», — показушно вздохнул мальчишка. — Ну а чего Милка кочевряжится? — кивнул он на сестру. — Только дразнится! Семьдесят пять — нормальный «бурдюк»! Ходят и с меньшими — и не жужжат!
— В самом деле, Милана, решай уже, — повернулся «сиятельство» к молодой графине. — Да — да, нет — нет.
— Ладно, — махнула рукой та. — Беру — раз уж все равно получше ничего нет.
— По рукам, Ефрем, — заручившись ее согласием, бросил «сиятельство» Абрамычу. — Бумаги подпишешь с управляющим. У него же получишь деньги.
— Премного благодарен, — поклонился торговец, делая знак проданной шатенке. Та послушно заковыляла куда-то вглубь комнаты, за кресло. — Изволите продолжить?
— Да, — опередив «сиятельство», с энтузиазмом заявил Петр. — Теперь мне «бурдюк» купим!
— С которого из холопов желаете начать, молодой граф? — услужливо осведомился Абрамыч, обводя жестом нас троих, оставшихся у стены. — Вот этот, — его указующий перст остановился на дальнем от меня парне, — на пятьдесят пять мерлинов. — Вот этот, — палец переместился на моего соседа, — на семьдесят восемь, но, ясное дело, он и дороже. — А этот… — настал, вроде как, мой черед, но тут торговец почему-то сбился, порывисто достал из кармана какие-то бумажки, нахмурившись, принялся ими торопливо шуршать. — Тут почему-то не указано… — растерянно заявил он.
Ну вот, вечно меня прокатывают! Давеча, вон, ЕГЭ сдавал, так на всех результаты пришли, а мои потерялись — хотя все учителя в один голос утверждали, что быть такого не может, потому что не может быть никогда. Еще как может, оказывается! И это еще без магии!
Хотя тут, может, наоборот, удача: нет циферок — нет сделки?
— Странно, — продолжал между тем бормотать себе под нос Абрамыч. — Мана не вписана, а стартовая цена стоит как на добрых двести мерлинов. Ошибка, наверное… Хотя нет, Савва Иосифович лично цены проставлял…
— Сколько, ты говоришь, цена? — прервал его бубнеж мальчишка. — Да, да, на этого, с рязанской мордой — даже и не скажешь, что чухонец… — кивнул Петр на меня.
— Как есть чухонец, — зачем-то заспорил торговец. — Все документы о том в наличии! А цена… Сто двадцать империалов, молодой граф. Со скидкой ровно сто выйдет…
