Следующее пробуждение было посреди ночи. Мне стало совсем плохо. Я проснулась от того, что мне почти дышать нечем было. В груди все словно огнем горело, и будто огромная тяжесть не давала нормально пониматься грудной клетке.
Старуха сидела возле кровати моей и рассматривала мои ноги. Женщина рядом с ней стояла. Они даже не заметили, что я проснулась. Как не пугала меня старуха, но других вариантов сообщить, что со мной не все в порядке, я не видела. Я дотронулась до ее плеча, тут же одернув руку. Ничего не могла поделать с этим, она очень страшной мне казалась.
Обе, кажется, сильно удивились, увидев, что я не сплю. Стали переговариваться. Женщина явно оправдывалась и поспешно ушла. Старуха, ощерившись в улыбке своей жуткой, погладила меня по руке. Сухая и жесткая рука, совсем не угрожающий жест. И я решилась - сжала ее руку, удерживая внимание. Показала на себя, похлопала по груди, изобразила тяжелое дыхание. Хотя изображать ничего и не нужно было.
- Дышать. Мне трудно дышать.
Она нахмурилась, кажется, сообразила, что я хочу до неё донести. Потянулась ко мне своими страшными, узловатыми пальцами. Потрогала зачем-то мои щеки, а потом приложила голову к моей груди. Её волосы коснулись моего лица, и я неосознанно вжалась в подушку. Только потом сообразив, что они вовсе не грязные, только выглядят так и пахнут даже приятно.
Старуха разогнулась и что-то крикнула. В ответ сначала что-то загромыхало, а потом прибежала женщина. Они обе стали рассматривать меня, переговариваясь тревожными голосами.
Я не могла видеть, что они делают. В комнате соседней ярче свет загорелся, они обе что-то там делали довольно долго. Вслушиваясь в звуки, трудно было понять. Потом принесли мне какой-то... отвар? Я покорно выпила, безоговорочно веря, что они могут мне помочь. Раз уж вылечили мои ноги, что мешало вылечить и странную простуду?
Мне стало немного легче почти сразу. Но совсем ненадолго. Меня укрыли и оставили одну. Я стала засыпать и вдруг почувствовала, что все моё состояние которое, кажется, отступило, резко вернулось. Причем словно удвоившись. Я хотела позвать на помощь, но кроме нескольких хрипов ничего не смогла выдавить из себя. Дышать было просто не реально больно. Каждый глоток воздуха, словно я ядовитый пар вдыхала наполненный мельчайшими стекленными осколками. Сознание мутилось. Но по счастью меня услышали.
Что дальше было, я плохо помню. Пришла в себя уже, когда было светло. Вспомнила, что было ночью. Как бегали туда-сюда старуха и женщина, растирали мне грудь, дым от трав, тлеющих в их руках. Ледяной камень, который они заставляли меня сжимать в бессильных руках. Сейчас все это казалось безумием полным. А потом я заметила, что мне не очень удобно двигать головой. Прикоснувшись к лицу, я обнаружила плотно обматывающую нижнюю половину лица вместе с носом повязку. Я изумилась, но стягивать ее не стала. Я дышала нормально, ни боли в груди, ни полыхающего под кожей жара я не чувствовала. Я очень быстро приняла странные, на мой взгляд, методы лечения принятые здесь. Не вдумываясь. Просто быстро убедившись, что они более действенные, чем вся чудо техника, что меня не спасла.
Женщина пришла примерно через час после моего пробуждения. Потрогала мой лоб, пыталась что-то объяснить, показывая на свой рот, я не поняла, конечно. Наверное, пыталась успокоить насчет повязки. Потом она осмотрела мои ноги и довольно кивнув, улыбнулась мне. Взяла за руку и потянула легонько, тут же отпустив. Сесть? Она разрешала мне сесть? Я же правильно её поняла?
Сердце тут же сбилось со спокойного ритма. Я внимательно следила за женщиной, когда медленно уперлась руками о кровать, собираясь сесть. Она кивала, не пытаясь мне помешать. Я пыталась успокоиться, но ничего не получалось. Наконец бросив бесполезные попытки, я стала приподниматься. Сначала медленно на локти, а потом и на кисти опираясь. У меня получилось! Совсем так, как раньше! Никакой боли! Я осознала, что чувствую свое тело ниже талии прекрасно! Ткань сорочки и постельного белья. Тепло и прохладу на обнаженных ступнях. Почему я раньше этого не поняла?!
Скорее от волнения, я пошатнулась, и женщина тут же бросилась ко мне, поддерживая. Больше отвыкнув действовать самостоятельно, с ее помощью я спустила ноги с кровати и теперь села на ее краю. Пол под ногами холодил ступни приятно. Такие простые ощущения, но сколько они для меня значили! Не удивительно, что слезы из моих глаз закапали, словно сами собой. Женщина тут же заворковала, что-то успокаивающее гладя меня по плечу. Я улыбалась ей благодарно, а слезы все лились и лились.
4 главаЯ сумбурно несколько все это рассказываю. Слишком много было не понятного, слишком сильные эмоции я испытывала, сама того не понимая. Мне казалось, я спокойна и беспристрастна, хотя на самом деле это было совсем не так. Теперь я это хорошо понимаю. Череда первых дней как ворох пестрых лоскутков сохранились в голове. За исключением самого главного, конечно. Если бы меня могли вылечить раньше, на реабилитацию ушли бы годы. Мало того, что ты теряешь контроль, конечности усыхают, становятся непослушными, суставы деревенеют, мышцы атрофируются. В общем понятно? Мне не просто вернули контроль, но каким-то образом мои ноги восстанавливались очень быстро. Уже через неделю я ковыляла по дому самостоятельно.
После той ночи, когда я задыхалась от внутреннего жара, моё лицо всегда было обмотано плотными повязками. Не слишком удобно. Особенно когда нужно было есть или неожиданно хотелось пить. Чаще всего приходилось терпеть. Снимать все это можно было, но ненадолго. Из жестов не так много можно понять. Уже позже мне объяснили, что что-то в воздухе меня отравляло. Повязка была пропитана составом, который давал мне возможность дышать нормально.
- Ассанна, — одним вечером позвала меня Изра.
Так звали старуху. Женщину - Лила. Почему я вдруг из Оксаны, стала Ассанной? Думая об этом я нашла такой ответ. Когда меня спросили об имени, а это произошло еще в первый вечер, я просто не смогла выговорить его нормально. Была испугана, измучена, да и просто замерзла. А мои спасительницы, просто восприняли его таким на слух. И теперь так и называли. Я пыталась их поправить, но безуспешно. Пришлось привыкать.
Я послушно подошла и села рядом с ее кроватью. Она совсем перестала вставать. А я перестала ее бояться. Она часто подзывала меня к себе. Бормотала что-то, гладила по руке, пока не засыпала.
Собственно и все.
Мы втроем просто жили теперь вместе. Никаких особых событий не происходило. Я постепенно расширяла границы своего мирка. Из дома выбравшись во двор, потом к реке и в лес стала ходить. Этот дом был тут единственным. Лила говорила, что дальше за рекой и в противоположной стороне есть поселения, но до них добираться несколько дней. Почему они живут тут, я не совсем понимала пока. Я старалась помогать Лиле, чем могла. Она смеялась, глядя на мои белые руки. Но я не боялась их запачкать. Пусть в моем доме и были помощники по хозяйству, настоящей "белоручкой" я никогда не была. Но с Лилой мне конечно никогда не сравниться было. Может от того, что она всю жизнь так жила, она управлялась с хозяйством, огородом и домом словно играючи. Эта легкость часто меня обманывала. Когда бралась сама за ту же работу, чаще всего убеждалась, что не так все просто как выглядит. Наверное, еще и потому, что я не была предназначена для такой работы.
