Сделано это было специально для отвода глаз. А я сразу догадался, что меня будут тщательно шерстить. Слишком много влиятельных утырков вращаются в этом кругу, и они не хотят рисковать, впуская к ним непроверенных незнакомцев. Оказалось, я, как в воду глядел – ребята из техотдела положили мне на стол отчет о состоянии несанкционированных источников слежения на третий день после моего внедрения.
И сейчас эта хорошенькая невинная пигалица рушила мою многолетнюю легенду своими невинными глазюками в пол лица! Я ни на секунду не забываю, по каким углам распиханы камеры слежения. Помню, в холле они точно были. И сейчас неизвестные пока мне зрители видят, как к грозному душегубу и извращенцу, которого я вынужден изображать уже несколько лет, доверчиво льнет его рабынька! Десятки обезображенных тел после сексуальных игр некоторых толстосумов – вот «улов» нашего отдела. Нам удалось отследить их только до клуба этого Рафика, а потом была тонкая, кропотливая работа по внедрению своего человека. Первые два вернулись в цинке и начальство уже хотело прикрыть лавочку, но мне внезапно улыбнулась удача – на стрельбище я познакомился с Добролюбовым. Жирдяй впечатлился оказанными ему уроками по стрельбе и сам пригласил меня в этот клуб. Даже пообещал мне, что купит какую-нибудь девочку из недорогих, поплоше, как он выразился. Он себя в зеркало видел? Думаю, им даже свиноматка в хлеву побрезговала бы! Но мне приходится изображать из себя его друга – Влас необходим мне для дела. Но стоило его клешне оказаться на ягодице этой малышки, как у меня мгновенно захлопнулось забрало. Именно из-за этого сравнения меня в отделе называют рыцарем и в шутку зовут сэром. В салоне тепло и тепло, она дремлет и ее запах окутывает меня, даже пробиваясь сквозь сухой сладкий аромат освежителя. У нее странный запах, не дорогие духи, как можно было бы ожидать от девочек в этом клубе, а что-то свежее, тонкое, сродни аромату яблок. Почувствовал себя гребанным парфюмером, что, словно безумный преследует молодую торговку яблоками. О, да, я – тот еще маньяк: могу часами возиться со своим табельным! Надо мной все в отделе угорают, я один наощупь знаю табельный номер своей малышки – слишком часто любовно проводил по засечкам на стволе кончиками пальцев и теперь ни с каким не перепутаю.
Несколько лет кропотливой, опасной работы, десятки человеко-часов, а она подается мне навстречу вся открытая и доверчивая. Зрители, наверняка в недоумении, что же я за покупатель такой. А у меня от ее тонкого аромата и доверчивого вида сносит крышу, в паху сводит судорогой, никогда прежде не хотел так своих подопечных! А эта еще и девственница. Но в спальне тоже камеры! А это значит, первый раз у малышки будет не очень. Как же хочется застрелиться! Но я сам выбрал эту работу, и кто-то должен разорвать этот порочный круг разжиревших от безнаказанности мерзких пауков. Невинные малышки, вроде этой, гибнут пачками в мерзких лапах извращенцев-насильников, а мне придется пожертвовать ею одной. И своей душой! Я готов принести себя в жертву, но меня до одури бесит, что мне придется собственными руками принести в жертву еще одну малышку ради этих ублюдков! Бесит! Как же все-таки бесит! Чувствую закипающую ярость и с трудом обуздаю ее. Немало помогает сладкое, гибкое тело подо мной. Вовремя вспоминаю про запасные наручники в верхнем ящике тумбочки – спрятал от посторонних, называется, но в качестве извращенного атрибута они сгодятся для неизвестных зрителей. Чувствую себя мерзким гандоном, защелкивая безобразные браслеты на тонких, изящных запястьях! В ее глазах плещутся страх и обида. Какая-то детская обида на несправедливость и я срываюсь, погружаюсь на всю длину, но вовремя вспоминаю про камеры. Почему парни из техотдела до сих пор не провернули никакую операцию по очистке? Надо поставить начальству на вид! Как бы сейчас было бы сладко ласкать Алену по-настоящему, даря обоюдное удовольствие, а не преступно брать, словно животное! С трудом выкручиваюсь, чтобы все же подарить девушке хоть капельку заслуженного удовольствия. Вместе с оргазмом изливаются ярость и все остальные чувства, остается лишь холодный расчет.
- Душ там! – отправляю ее в нужном направлении легким шлепком пониже спины, предварительно отстегнув наручники. Мельком смотрю на запястья – следов нет, это радует, но все равно коробит. Никогда не любил все эти игры в подчинение и унижение! Предпочитаю подчинять людей силой воли и унижать превосходством интеллекта или физического совершенства, как в случае с Добролюбовым. Унизить мерзкого, трусоватого жирдяя, чье кредо «Бей слабого, чтобы казаться сильнее!» - вот истинное удовольствие для меня, хотя, выходит, я не лучше него!
7АЛЕНА ЦЫГАНКОВА
Стою под упруго бьющими струями душа и с интересом оглядываю шикарную ванную комнату. В верхнем углу вижу камеру наблюдения, чье недремлющее око смотрит прямо на прозрачный плафон душевой кабины. Извращенец! От негодования и брезгливости мурашки бегут вдоль позвоночника. Это очень противно, почему-то вспоминается жирдяй из клуба и кажется, что запись идет для таких, как он – я кожей чувствую липкие, сальные взгляды, поэтому быстро сворачиваю мытье и, завернувшись в слишком большой для меня халат мужчины, гордо покидаю ванную комнату, сожалея, что не получилось насладиться водными процедурами в таком шикарном месте.
Выхожу из душевой почти довольная и натыкаюсь на холодную сталь его взгляда. Замираю, не понимаю причины недовольства.
- Ты слишком долго возилась и взяла без спроса мою вещь! – словно дикий хищник поднимается он с кровати и медленно, пугающе надвигается на меня. Я в панике отступаю, жадно разглядывая его обнаженное тело. Но от его ответного взгляда замирает душа и сворачивается колючим комком где-то в солнечном сплетении, чтобы ухнуть вниз. Он рывком сдирает с меня свой халат и грубо хватает за одну грудь широкой ладонью. Не больно, но пугающе. Второй рукой он бесцеремонно подтаскивает мое обнаженное тело к своему и впивается в мои губы жестким поцелуем. Я отклоняюсь в его крепких руках, стараясь избежать этого безумного пожирая, но силы явно неравны и я оказываюсь снова в кровати вместе с ним и снова – под ним! Как и в первый раз, я отползаю от него к самой спинке – дежавю какое-то! Мужчина, победно улыбаясь, хватает меня за лодыжки и широко разводит мои ноги в стороны, легко преодолевая мое сопротивление. Он опускает взгляд вниз, я ежусь от стыда, пока он с циничным интересом разглядывает мое лоно, а потом его глаза наливаются тьмой – опасной, пугающей, жестокой, он, словно перебарывает какую-то черту и рывком склоняется к моей промежности, так и не дав мне сбежать. Его широкие ладони запросто целиком обхватывают мои ягодицы, пальцами при этом он разводит в стороны мои половые губки и губами касается моих самых чувствительных мест, язык нежно, играючи проходится по напряженному клитору, и меня выгибает дугой, его пальцы слегка массируют, надавливая на обе мои дырочки, погружаясь в них одновременно, буквально только на одну фалангу, я неосознанно тянусь руками и погружаю пальцы в шелковистые светлые пряди своего мучителя. Чувствую, как он сразу напрягается, останавливается, вызвав мой разочарованный хныкс и отстраняется с циничной усмешкой.
