Глава 3
Эванджелина в ужасе уставилась на предназначенную для нее спальню. Неужели ей придется спать здесь?
Первым делом она обратила внимание на камин, похожий на пещеру, где потрескивали догорающие красные головешки. Умирающий огонь отбрасывал слабый свет, комната казалась темной и вызывала тягостные предчувствия, как и весь дом.
Эванджелина поворошила кочергой обгоревшие поленья. Они выплюнули на нее сноп искр. Тени, извивающиеся, как змеи, заплясали на мрачных темных стенах, как только языки пламени удлинились.
По словам леди Хедерингтон, спальня Эванджелины находилась рядом с комнатой Сьюзен. Единственным достоинством предназначенных для нее покоев, решила Эванджелина, была близость другого живого существа.
Ощущая неприятное напряжение в мышцах, она осторожно обошла всю комнату.
Постель представляла собой сооружение о четырех столбах, простиравшееся от внутренней стены до центра комнаты и даже дальше. Изножье кровати было обращено к камину. Эванджелина предположила, что толстые резные дубовые фигурки должны были изображать игривых ангелов, но вместо них художник создал крошечных обнаженных троллей. И, где бы она ни стояла, ей мерещилось, что взгляды их незрячих глаз следовали за ней, а их короткие толстые пальцы манили.
Бархатный балдахин свисал тяжелыми ярко-красными складками над всем пространством кровати. Эванджелина шагнула ближе к кровати. Во время сна этот балдахин должен был закрывать от нее потолок, где тот же самый художник сделал росписи, изобразив на них еще одну армию бледных крылатых троллей, кривляющихся и манящих своими крошечными глазками и игривыми ухмылками, внушающими ужас.
Единственным предметом в комнате, казавшимся уютным в этой мрачной обстановке, было старое кресло с широкой спинкой, чья обивка была испещрена застарелыми пятнами, походившими на синяки, уже меняющие цвет. Под сорочкой Эванджелины скрывалось множество таких же. Она подтащила кресло как можно ближе к камину и уже собиралась опуститься на сиденье, когда дверь распахнулась.
— Ох, прошу прощения, мэм, — выдохнула маленькая перепуганная горничная, окидывая комнату темными глазами.
— Входи, — сказала Эванджелина девушке, сделав знак рукой.
— Я не должна, — ответила та, входя. — Господи! Он меня убьет!
— Кто? — спросила Эванджелина и тотчас же осознала нелепость своего вопроса. Конечно, Лайонкрофт. — За что?
Она смотрела на горничную, пока та, наконец, не вздохнула:
— Я потеряла одну вещь, и если не найду ее, утром меня выгонят.
Эванджелина тотчас же прониклась к ней сочувствием по свойственной ей привычке и принялась стягивать перчатки. Девушка замерла, охваченная то ли ужасом, то ли смущением, и Эванджелина прижала свою холодную руку тыльной стороной к ее щеке, лбу, плечу.
«Что ты потеряла? — вопрошали ее бледные пальцы. — Вспомни, вспомни!»
Каждое прикосновение вызывало ощущение давления в голове, и так продолжалось, пока боль не затуманила зрение и в ушах не зашумело.
«Покажи мне, что ты сегодня потеряла, покажи мне!»
— Носовой платок? — спросила она, стараясь преодолеть пульсирующую боль в висках.
Видя испуганное лицо горничной, Эванджелина кивнула.
— Ты уронила его возле бюро, где читала письмо.
— Когда я читала… — начала девушка, но тотчас же замолчала, не закончив фразы, и уставилась на нее.
— Ты плакала, — сказала Эванджелина извиняющимся тоном, понимая, что девушка никому не хотела показывать свою тайную боль. — Ты держала кипу грязного белья под мышкой, и носовой платок выпал у тебя, когда ты запихивала письмо в карман.
Горничная окинула комнату непонимающим взглядом, а потом, пятясь, выскочила за дверь и бросилась бежать по коридору.
Эванджелина прижала к вискам дрожащие пальцы, и в мозгу у нее начался ураган. Обычно ей удавалось ослабить головную боль, умерив интенсивность своих видений. Почему она решила помочь горничной? Чтобы восстановить зыбкое ощущение реальности? Или доказать себе, что у нее есть цель более высокая, чем роль марионетки леди Стентон?
«Никогда не доверяй людям из высшего общества», — наставляла ее мать.
Было бы разумно не доверять и их слугам. По крайней мере до тех пор, пока у нее не появилось бы возможности лучше ознакомиться с ситуацией.
Прежде чем ее снова отвлекли, она оглядела покрытую пятнами обивку кресла. Новое явление оказалось Сьюзен в очках, вошедшей в комнату из коридора.
— Вот и вы, — сказала Сьюзен, будто Эванджелина могла находиться где-нибудь в другом месте. — А я гадала, куда вы подевались.
— Да, я здесь, — ответила Эванджелина, стараясь изгнать из затылка и шеи ощущение напряжения и потирая их сведенными судорогой пальцами. — Хотя предпочла бы здесь не быть.
— Две недели — это все. И с этим ничего не поделаешь. — Сьюзен пристально посмотрела на нее: — У вас болит голова?
— Очень болит, — призналась Эванджелина, подумав при этом, что Сьюзен не заслуживает ее откровенности, после того как они с матерью солгали ей, обманом увезли и теперь ожидают, что она заманит для них убийцу в западню.
— Как вам ваша комната? — спросила она Сьюзен вежливо в надежде сменить тему.
— О! Ужасная! — бодро ответила та, оглядывая комнату Эванджелины. — Почти такая же мрачная, как эта. Тоже без окон. Украшена намалеванными на потолке уродливыми младенцами с непропорционально маленькими ручками и ножками и несоразмерно большими головами, и все обито красной тканью.
Она оперлась бедром о ближайший к ней столбик кровати и провела пальцем по свирепо ухмыляющемуся рту тролля.
— Послушайте! Думаю, на свете не было мужчины, больше нуждающегося в жене, чем Лайонкиллер! Первое, что я сделаю, продам этот гигантский мавзолей. А если он не позволит, то уж по крайней мере у меня во всех комнатах будут окна. И потом, эти настенные подсвечники!
Эванджелина встала, переставила свое кресло так, чтобы сидеть лицом к своей гостье, и снова заняла свое место.
— Итак, — начала она медленно, не зная, как и что ответить на заявление Сьюзен. — Вы все еще хотите привести свой план в действие? Я хочу сказать: выйти за него замуж?
Сьюзен безрадостно рассмеялась:
— Хочу ли я? Боюсь, что это наименьшее из зол. Я предпочла бы выйти замуж за титулованного, но могла бы сделать и нечто худшее, чем выйти за убийцу.
— Могли бы? — эхом отозвалась Эванджелина, всё еще растирая шею. — Как это?
— Ну, например, остаться дома с матерью. — В глазах Сьюзен зажглись искры злорадства. — Скорее я вышла бы замуж за трубочиста, чем обрекла себя на подобное существование.
