— Добрый вечер, Роуз.
Надо отдать ей должное: она не вскрикнула, а замерла, как прежде, когда он застал ее приветствующей нежданных гостей.
— Как это ты ухитряешься? — прошептала она, повернувшись к нему лицом.
— Я нигде и везде, — ответил он с легкой улыбкой. — Тебе не скрыться от меня.
— Я и не скрывалась, — ответила она. — Я хотела убедиться, что комнаты для остальных гостей готовы.
— Ах! Остальных! — тихонько проворчал он, выступая вперед, и остановился, только когда смог видеть ее лицо. — Чему я обязан удовольствием принимать столь неожиданное общество?
По тому, как он сжимал и разжимал руки, Роуз безошибочно поняла, что он хотел сказать.
— Мы… они… — Она кашлянула и бросила на него нервный взгляд. — Я не думала, что ты будешь против.
— Неужто я так гостеприимен?
Гэвин говорил, не повышая голоса. Его тон был ровным, а голос хорошо смоделированным, но за этим крылось подавляемое желание издать рык.
После нескончаемо долгой паузы она пробормотала:
— Ничуть, насколько мне известно.
Гэвин подвинулся ближе, намеренно нависая над ней и тесня ее, пока она не оказалась прижатой к стене и не вздрогнула.
— И все же, — сказал он, — ты ловко управляешься со всем за моей спиной. Неужели роль старшей сестры дает тебе право вести себя в моем доме как хозяйка, когда я здесь?
— Я… Нет. Конечно, нет. Я… — Она замолчала, не в силах продолжать, и робко посмотрела в лицо Гэвин.
— Все гости уедут завтра, — сказал он.
— Но ведь это прием в загородном доме, — возразила она, запинаясь, не сводя с него щенячьих глаз. — Ты сказал, что они могут пожить здесь две недели.
— Чепуха, — тихо поправил он. — Я сказал — «семья».
От ее щек отхлынула кровь.
— Так чью же семью мне следует ожидать?
Губы Роуз дрогнули.
— В любую минуту может приехать моя. Брат моего мужа Бенедикт и моя невестка Франсина Радерфорд. И их кузен Эдмунд Радерфорд.
Его брови взметнулись.
— И Стентоны? А они кому приходятся кузенами?
— Никому, — призналась она и нервно подергала себя за пальцы.
Он хлопнул ладонью по стене. От его удара дрогнули картины. Как и его сестра.
— Тогда почему они здесь?
Пылая гневом, глядя на нее прищуренными глазами, он повернулся к сестре:
— Вы осмеливаетесь заниматься сводничеством под моим кровом, мадам?
В ответ она густо покраснела и с силой тряхнула головой.
— Как это удобно для меня! — сказал он насмешливо, поглаживая пальцем подбородок и притворяясь, что обдумывает эту возможность.
— И какая девушка подойдет для убийцы? Чопорная с пустым взглядом голубых глаз и желтыми кудряшками или не по моде загорелая, с не поддающимися гребню волосами и неуклюже приседающая в реверансе? Может быть, для моих дней пригодится первая, а для ночей вторая? Как мило с твоей стороны, что ты готова жертвовать столь невинными созданиями!
— Они не для тебя! — вспыхнула Роуз, приходя в ужас. — Оставь их в покое!
Гэвин устремил на нее пристальный взгляд, и на губах его появилась тень усмешки.
— Для чего же иначе приглашать их, если они не предназначены для хозяина дома?
— Я вовсе не устраиваю чужие браки. Я пытаюсь устроить судьбу своей старшей дочери. Мистер Тисдейл проявил некоторый интерес к Нэнси, но я не могла пригласить его одного.
Нэнси! Еще одна племянница, с которой Гэвин не был знаком. После роковой поездки родителей в ту ночь он был нежеланным гостем в домах своих родных.
Гэвин обратил к сестре негодующий взгляд, понимая, теперь, почему ей захотелось превратить этот темный негостеприимный дом в место для двухнедельного приема. Но как она посмела использовать прошлое ему во вред, размахивая у него перед носом надеждой на прощение?
— Мне нужны были гости, чтобы создать впечатление… — голос его сестры почти замер, но ее последнее слово он все-таки расслышал, — респектабельности.
— Ты хочешь сказать… кто бы принял приглашение от известного…
Он склонил голову, и выражение его лица обрело жесткость.
— Я… я долгие годы знаю леди Стентон.
Роуз прикусила губу, будто решая, возможно ли сказать брату то, чего она не стала бы говорить кому-нибудь еще.
— В прошлом сезоне ее дочь скомпрометировала себя, попала в неприятную историю, и, по всей вероятности, не сможет вернуться в общество. И мне было известно, что они ухватятся за возможность сменить обстановку.
Роуз бросила на него неуверенный взгляд и так крепко сжала пальцы, что костяшки их побелели.
— Кстати, откуда ты появился?
Гэвин поднял брови:
— Хочешь узнать — из рая или из ада? Конечно же, из преисподней.
Она сморщила свой бледный лоб.
— Я была здесь совершенно одна. Готова поклясться. И вдруг появился ты. Мне все время хочется оглянуться через плечо, чтобы увидеть, если…
Она не закончила фразу, и по ее шее расползлось ярко-малиновое пятно.
— Ах, — сказал он, позволив себе изобразить хищную улыбку. — Ты опасалась, что я подкрадусь сзади и цапну тебя за шею? Конечно, это было бы соблазнительно, но не мой излюбленный стиль.
— Как я припоминаю, твой стиль — портить экипажи. Хотя слова ее были дерзкими, она старалась не встретиться с ним взглядом.
— Именно так, — согласился он, несмотря на то, что челюсть его окаменела.
Ресницы ее дрогнули, и он ощутил ее смущение и неуверенность.
— Не можем ли мы начать все сначала, братец? Брак Нэнси имеет для меня первостепенное значение. Скоро ей восемнадцать, и самое печальное в том, что она не имеет возможности принимать участие в балах и празднествах. Мы уже продали наш городской дом, наших лучших лошадей, рассчитали большую часть слуг. Драгоценности, которые я ношу, — подделка. Прошу тебя! Подари мне только эти две недели.
Речь ее была убедительна, но ему не хотелось верить ни единому слову, слетавшему с ее губ. В конце концов Роуз только что намекнула, что лишь отверженные и лишенные всяких надежд могут рисковать своей жизнью и репутацией, находясь под его кровом.
— Могу я спросить, какие у вас планы на сегодняшний вечер, мадам?
— Ужин, — мгновенно отозвалась она, будто все ее мысли были сосредоточены на предстоящей трапезе. — А потом танцы. Ты?..
Он стиснул зубы:
— Я не танцую.
«С гостями, которых не приглашал», — хотел он пояснить, но явное и вопиющее облегчение, омывшее ее лицо при мысли о том, что часть вечера она может провести без него, изменило его намерения.
