Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Лума со вздохом уселась на край маминой ванны, зачерпнула воды и плеснула себе в лицо. Поверить не могу: мы восемь лет не виделись, а она даже не дала мне закончить фразу.
Повсюду вокруг меня разворачивались домашние сценки: Лума сидела на краю садовой ванны, отец скромно стоял и слушал Риса, который рассказывал о прошедшей охоте, бабушка Персефона постукивала костлявым пальцем по груди дедушки Миклоша.
– Ты забыл трость, – сказала она.
– На четырех лапах я обхожусь и без нее.
– Она нужна тебе по возвращении.
– Э-э-эх… – он махнул рукой. – Не нравится она мне. Чувствую себя стариком.
– Ты и есть старик.
Он положил руку ей на плечи, и бабушка согнулась, принимая на себя его вес. Когда она придвинулась к дедушке, я успела мельком взглянуть на его лицо. Именно таким я помнила его: эти добрые черные глаза, мягкие морщины на коже, лохматые брови, широкий нос. Но теперь при взгляде на это лицо я испытала совершенно иные чувства. Мне стало страшно.
– Миклош, – сказала бабушка Персефона. – Не хочешь поздороваться с Элеанор? Она вернулась.
Дедушка расплылся в улыбке и повернулся ко мне. Но тут он понюхал воздух, улыбка исчезла с его лица, а голова повернулась и зафиксировалась на цели. Как только наши взгляды встретились, дедушка опустил плечи, как будто расслабился, но в то же время… к чему-то приготовился.
Меня вдруг пробрал озноб. Дедушка был не таким, как Рис, Лума или папа. Он был старше и родом из места куда менее цивилизованного. Он видел перед собой не свою внучку Элеанор. Он видел юную девушку по имени Элеанор, которая случайно очутилась в уединенном особняке. Девушку, которой никто не хватится, если она исчезнет одним прекрасным весенним вечером.
Он сделал шаг в мою сторону. Я отступила на полшага назад, молясь, чтобы не наступить на камень, не оступиться и не упасть.
Бабушка Персефона тоже это заметила. И щелкнула пальцами у него перед носом.
– Миклош. Миклош!
Дедушка тряхнул головой, он как будто просто замечтался и теперь выпал из оцепенения.
– Я так рад снова видеть тебя, моя… дорогая, – сказал он. – Столько лет прошло.
Я кивнула, ожидая, когда мое сердце перестанет колотиться.
Бабушка Персефона взяла его под руку. Я заметила, как ее ногти впились в его куртку.
– Поднимем бокалы, – сказала она.
Все повернулись к столу и подняли бокалы с шампанским. Кто-то вложил бокал и мне в руку.
– За нашу Элеанор, – сказала бабушка Персефона, все чокнулись и выпили. Я тоже сделала глоток.
Все эти годы я представляла себе нашу встречу так часто, что картинка в голове поистрепалась. Моя семья, восторженно встречающая меня, так, словно я никуда и не уезжала. А теперь, когда это произошло, все казалось мне неправильным. Или я сама была неправильной.
Все члены семьи быстро увлеклись беседой, а я позволила себе отойти в сторонку. В школе лучшим способом справиться с неприятностями было просто перестать существовать. Я какое-то время наблюдала за остальными, пока бабушка Персефона не отделилась от них и не встала рядом со мной.
– Когда попривыкнешь, не забудь извиниться перед матерью, – сказала она. – Ты повела себя грубовато, но я уверена: она поймет, что ты всего лишь разволновалась. Этого, кстати говоря, не следует демонстрировать перед дедушкой. Если кто-то побежит, он бросится догонять.
– Я бы не испугалась, если бы ты не отослала меня тогда из дома.
Слова слетели с моих губ прежде, чем я успела себя остановить, и теперь, когда они прозвучали, я чувствовала, как во мне разгорается гнев. Бабушка пристально смотрела на меня, а я не отводила взгляда, рассматривая ее лицо, пытаясь отыскать в нем хоть тень раскаяния за то, что она со мной сделала, за то, что выгнала меня, позволила пропитаться страхом. Ничего. Я поняла, что ей любопытно: она, должно быть, знала, что я вернусь, но теперь, когда я оказалась здесь, она не до конца понимала, чего от меня можно ожидать.
– Однажды я чувствовала то же, что и ты сейчас, – сказала она наконец.
– Что, прости?
– Когда умер мой сын, – сказала она. – Рис старший. Я смотрела на твоего дедушку и не видела в нем ничего, что делало его моей семьей. Я видела перед собой лишь чудовище.
Я оглядела это сборище у стола. Как вообще она может видеть в них что-то иное?
– Дай себе время, – сказала она. – Позволь приспособиться.
Я разглядывала своих родственников. Они держались вместе, смеялись, пили шампанское. Не считая нескольких коротких взглядов, они, похоже, уже забыли, что я здесь, что это вечеринка в мою честь. Сумерки опустились на лужайку, а моя сестра все так же сидела на краю маминой ванны. Ее длинные острые зубы, которые она, в отличие от остальных, не могла втянуть, сверкнули в свете восходящей луны. Папа с дедушкой Миклошем заговорщицки поглядывали на лежавший на земле мешок.
– Что на ужин? – спросил папа у Риса. – Покажи, что поймал.
Рис схватился за мешок и за уши вытащил оттуда несколько молодых кроликов. Их головы безжизненно висели на переломанных шеях. На покрытых белым мехом глотках розовела кровь.
Может, мои глаза уже начинают приспосабливаться, подумала я, потому что все вокруг как будто потемнело. И тут я потеряла сознание.
2
Я очнулась в темной комнате. На мгновение мне показалось, будто я снова в школе святой Бригит, и с сердца словно камень упал. Все случившееся было всего лишь дурным сном. Теперь пора вставать к утренней мессе. Я в одиночестве съем на завтрак тост в столовой. Может быть, проведу утро за чтением вместе с сестрой Катериной. На дворе стоит июль, и все, кроме меня, постепенно разъезжаются по домам на летние каникулы, так что никто меня не побеспокоит.
Но постель подо мной была слишком мягкой, я почти утопала в ней. И на меня что-то давило – явно тяжелее одеяла.
Я посмотрела вниз и вскрикнула, мигом сбросив остатки сна. На моих ногах лежало что-то мертвое – большое, покрытое коричневым мехом. Я попятилась, пока не ударилась об изголовье кровати, и осталась сидеть так, тяжело дыша, пока не смогла собраться с духом и приглядеться повнимательнее. Лесной сурок. Крови на нем не было, он просто был мертв. Видимо, это такая шутка. Должно быть, это сделал Рис. И я в тот же миг вспомнила, где нахожусь.
Рис – зверь. Он пытался напугать меня? Мог бы и постараться. Это не первый раз, когда мне в кровать подкидывают нечто ужасное.
Я выскользнула из-под одеял и, спотыкаясь, принялась обшаривать комнату, пока не нащупала шторы и не раздвинула их.
Комната наполнилась светом, и я на мгновение зажмурилась, ослепленная. Мое окно выходило на высокие скалы, за которыми виднелся океан – залитый солнцем, темно-синий. Я открыла окно, и под ребрами больно кольнуло. Меня манил запах моря. Я обожала его. Я не позволю Рису напугать меня.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
