— Уймись, Гатея, — рассказчик устало махнул рукой. — Это были смутные времена, кто сейчас разберет, где правда.
— Чем виноваты мы, простые жители и наши дети, — не послушала совет женщина, — почему мы не можем есть нормальную еду, как во всем мире? Наши защитные сооружения разрушены! Мы вынуждены прятаться от эхолора, в то время как раньше большие плодородные территории были укрыты прочными щитами, позволяющими возделывать землю без страха оказаться под градом смертоносных камней!
— Я видела вдали стопки каких-то плит… — вклинилась я, оживившись.
— Да! — почти что взвизгнула темноволосая худая жительница, одетая в невзрачное платье. — Да! Это они! Разобранные конструкции. Наш бывший город теперь превратился в руины. Мы вынуждены скрываться в норах и каждый день бороться за собственное существование! Будь он проклят, черный…
— Гатея! — мужчина, наконец, повысил голос. — Дай рассказать! Все так, как ты говоришь. Успокойся! — толпа перестала шевелиться и обратилась в слух, в том числе и смутьянка. — В какой-то момент жизнь на Апхокетоле стала настолько сладкой, что мы ощутили вседозволенность, утеряв чувство опасности. Да, все было именно так! — он пристально оглядел толпу сведя кустистые брови, но все молчали. — Жители Апхокетоля перестали уплачивать карцезитный налог, объявив себя независимой республикой. Нам казалось, что мы можем все, в том числе задрать цены на картезиты на космический уровень. Тогда бы мы стали немыслимо богаты…
— Это наша земля! — на сей раз подскочил атлетического вида молодой мужчина с волосами, убранными в хвост. — Наша. И ничья более! Мы здесь родились и выросли. Никто не имеет права указывать нам, как жить! Он поплатится!
— Наша! Апхокетоль наш! Долой рабство! — раздались крики со всех сторон, оповещая о нарастающем возмущении вокруг. Люди взбудораженно трясли кулаками и кричали, не замечая своих искаженных гневом лиц. — Акрес прав! Прочь черный Император! Нет угнетению! Убить урода!
Я замерла, ощущая, как неприятный холодок внутри меня распространяется дальше, парализуя мое тело и сковывая разум. Помотала головой, прогоняя оцепенение и уточнила:
— Так что случилось-то?
— Целиться надо было лучше, вот что случилось! — моментально отреагировала женщина.
— Пусть только сунется! — взревела толпа.
— Всем молчать!!! — рявкнул старик так, что вокруг внезапно наступила тишина. — Итак… Мы, жители Апхокетоля, стали требовать своей независимости, по праву или без, только Богу видно… — вокруг чуть слышно поднялся гул, но никто не решился возразить. — Но мы были не в силах ее отстоять! Верховенство Дальтерии не поддержало наше желание и отказ платить карцезитную подать, а лишь увеличило налог в наказание за ослушание. Тогда мы собрали недовольных под сводами укрытого города и плантаций. Мы были намерены идти до конца, отстаивая наши границы и свободу от всех. Апхокетоль — удивительное место, готовое заиграть яркими красками, стоит лишь о нем позаботиться. Но наш разум был поражен единственным желанием. Задолго до этих событий излишки средств от карцезитной торговли мы направляли на вооружение, словно бы предчувствуя скорую войну. Мы были готовы биться и умереть.
Снова повисла пауза. Люди напряженно слушали, а я уже понимала — дело плохо. Желанная или нежеланная война всегда опустошает самые процветающие места. Страдают от этого все, но прежде всего самые обычные жители.
— А дальше… — вновь продолжил рассказчик, наклонив голову вниз, от чего вокруг нее водопадом свесились розоватые пряди. — Для переговоров с недовольным населением прибыл сам Верховодитель Дальтерии. Сам! Мы еще могли бы повернуть диалог в нашу сторону, если бы не тот безумец, что решился на отчаянный поступок! Он стал целиться…
— В дальтерийца?! — ахнула я.
— А в кого же ж? — пробухтел старик. — Только тот везучим больно оказался. Поговаривают заговор на нем отводящий. Луч мимо скользнул. Даже не задел ни разу. Из-под прикрытия целились, траекторию не рассчитали, искажения полотна вмешались. Но тот, кого вы зовете Черным Дьяволом, не простил нас. Он приказал убрать все защитные сооружения с поверхности планеты, лишив мятежников прикрытия. Мы хотели быть выше всего мира, но с тех пор влачим жалкое существование. Мы больше не можем защищаться от эхолора. Наша цивилизация разрушена, а планета была наречена Наказанной.
Я сидела, боясь пошевелиться. Горячая кровь стучала в висках, рождая вихрь смутных ощущений. Боль жесткой рукой стянула сердце. Снова он. Опять он. Я сама не могла разобраться в своих чувствах. Горечь и волнение скрутились размазались путанными пятнами на полотне моей души. Я не понимала, откуда изнутри наползает тревога. Боялась ли я за собственное незавидное будущее либо вновь испугалась того образа, что неизменно мелькал перед глазами, подсказывая, что было бы, не промахнись недовольный житель Апхокетоля. Впрочем, вся эта история случилась довольно давно.
— Возмездие свершилось! — раздался довольный женский голос сбоку. — Говорят, Дьявол так и не пережил нападение норканнов. Мы бедны, но живы, а ему осталось наблюдать за нами лишь из Преисподней!
— Наконец-то! — взревела толпа. — Справедливость торжествует!
Мое восстановившееся было дыхание снова сбилось. Крупные капли пота выступили по краю лба, а грудь оказалась окончательно скована железным обручем, возвещая начало дыхательного приступа. Движение воздуха в легких замерло, а перед глазами замелькали серые круги.
***
Знакомая с детства мелодия ненавязчиво доносилась сбоку, вырывая из сна забытые давно, тягучие в своей сладости образы. Звонок персональной панели, возвещающей о начале нового дня. Вставать абсолютно не хотелось и я сильнее свернулась в клубок под одеялом, плотно сомкнув глаза. Монита, наша собака породы, ведущей начало от огромных абакенов, лаяла неподалеку, за огромным стеклом, ограждающем помещение на первом этаже от сада и нависающего над ним густого леса. Яркий свет заполнил голубое пространство комнаты, но я жмурила глаза, желая остаться в приятной неге сна.
Я уже поняла, что была не одна. Большая мужская рука мягко погладила мою голову через одеяло.
— Ну па-а-ап… — недовольно протянула я, выглядывая. — Ой! Ты уходишь? — я всполошилась, обнаружив на отце жесткий защитный костюм серебристого цвета.
Он кивнул, ничего не отвечая. Волевой треугольный подбородок порос щетиной, в светлых глазах отца застыла усталость, словно после бессонной ночи. Я протянула руку и уколола пальцы о знакомые колючки. Я любила так делать — касаться его лица, ощущая мощь и доброту одновременно. Я знала — отец никогда не даст меня в обиду.
— Так не честно! — капризно воскликнула я, окончательно высунув голову из-под одеяла. — Ты снова улетаешь. Возьми меня с собой, ну пожалуйста!!! — заканючила, дергая тяжелую руку.
— Не могу, — покачал головой отец, глядя чуть более серьезно, чем обычно. И все же позволил себе улыбнуться. — Туда не берут маленьких девочек. Это путешествие слишком опасное.
