«О Блоке я, например, не думаю, что он был умный человек и поэтому из ума мог что-то предсказывать. Он был абсолютно гениальный музыкальный инструмент, настроенный, как сейсмограф, на какие-то сдвиги, движения, происходящие в недрах сознания, души. Он сделал себя сейсмографическим инструментом для измерения колебаний внутренней почвы всей европейской культуры». Мераб Мамардашвили сравнивает Блока с измерительным инструментом, подсказывая нам способ существования писателя в мире: до тебя написана бездна книг, снято столько же фильмов, но жизнь продолжается, и в ней происходят перемены. Все двигается, меняется, перерождается, обнуляется – и сегодня уже не так, как вчера. Вспомните, что еще совсем недавно мы и представить себе не могли, что самолеты перестанут летать, границы закроются и человечество поработит вирус. Но это произошло, и надо адаптироваться.
А значит, то, что было до, не имеет значения. Вы – уникальный прибор, вы фиксируете то, что происходит прямо сейчас и будет происходить в будущем. Вы – чувствительная антенна, которая ловит радиоволну, и ваша задача – передать звук чисто. Вы тот самый фильтр, через который люди процеживают хаос, чтобы получить ценные крупицы космоса – смысла, чтобы понять структуру, увидеть связь причин и следствий. Еще ничего не написано, все впереди.
Это не мое призвание, потому что если бы это было мое призвание, писать было бы так же легко, как и дышать
Расскажите это Густаву Флоберу. Как известно, он считал удачным днем только тот, когда удавалось придумать хотя бы одну хорошую фразу. «Жизнь я веду суровую, лишенную всякой внешней радости, – писал Флобер, – и единственной поддержкой мне служит постоянное внутреннее бушевание, которое никогда не прекращается, но временами стенает от бессилия. Я люблю свою работу неистовой и извращенной любовью, как аскет власяницу, царапающую ему тело. По временам, когда я чувствую себя опустошенным, когда выражение не дается мне, когда, исписав длинный ряд страниц, убеждаюсь, что не создал ни единой фразы, я бросаюсь на диван и лежу отупелый, увязая в душевной тоске».
А лучше всего расскажите это Симеону Столпнику, который 37 лет простоял на столпе – хотя делать это было нелегко, неудобно и, прямо скажем, мучительно. Страдания испытывает и Марина Абрамович, перформер, художник, мастер искусства выносливости.
Если пишется вам легко и приятно, то вы завернули куда-то не туда: скорее всего, придется все переписать. Легко может быть только совсем недолго, когда вы хорошо разогрелись и вошли в ритм работы. Остальное же время вы должны ясно слышать скрип заржавевшего механизма – это правдивый признак качественной работы. Для любителей физкультурных метафор: легко и приятно приседается со штангой? Значит, это не ваш вес. Нагружайте штангу больше, иначе пользы от таких занятий будет мало.
Нет вдохновения
Вдохновение – это наебка.
«Все вдохновение, – утверждал Флобер, – состоит в том, чтобы ежедневно в один и тот же час садиться за работу». То состояние потока, которое можно назвать вдохновением, зависит только от вас – это ваша задача организовать себе такое рабочее состояние. Более того, вдохновение должно стать вашей привычкой, ежедневной рутиной.
Ингмар Бергман, задумывая сценарий «Фанни и Александр», вдохновлялся творчеством Гофмана и Диккенса. Звучит так, будто он ждал, когда же волшебный импульс от прекрасной литературы проникнет к нему в душу. Но все было совсем не так: Бергман, тяжело переживая гнет судебного разбирательства по поводу неуплаты налогов, жил в Мюнхене. Депрессия становилась все жестче, он записал в дневнике: «Мой страх и действительность, его вызывающая, становятся просто несоизмеримыми». Чтобы выжить, он поставил себе задачу написать новый сценарий. И нашел чем вдохновиться, организовал себе вдохновение.
Как-то я посмотрела реалити-шоу о тех, кто отсидел в тюрьме – их пытались подготовить к нормальной жизни. Обычное шоу на выбывание – победителю доставался автомобиль. Так вот, к нормальной жизни не удалось вернуть никого, несмотря на помощь, мотивацию, спортивный интерес – через короткое время после шоу все вернулось на круги своя. Например, парень мечтал работать железнодорожником, но в училище не берут бывших зэков. И вот организаторы шоу с большим трудом устраивают его туда – учись, меняй жизнь. Но парень бросает учебу на третий день и бомжует. Победитель продал свою машину, чтобы купить наркотики, – и вот-вот снова сядет. И все так. То есть, оказывается, найти себе новую колею – колею, в которой у тебя будет работа, машина и не будет тюрьмы – непросто. Человеку недостаточно знать, КАК: что-то в его голове мешает ему жить по правильному алгоритму. Он не находит в себе сил поменять одну привычку (совершать преступления, принимать наркотики, сидеть в тюрьме) на другую (учиться, работать), а ведь только привычка меняет жизнь. Это касается не только бывших зэков, а вообще всех, иначе мы бы достигали целей молниеносно: больше бы зарабатывали, стройнели, бросали курить и пить, побеждали в IronMan, знали языки и прочее.
Тот же механизм работает в начале писательского пути: превратить творчество в привычку крайне непросто. Допустим, человек твердо решил стать писателем. В принципе, все доступно: тысячи книг по мастерству, семинары, онлайн— и офлайн-школы. Но однако же не пишется. Что мешает? Мешает твоя собственная колея, из которой ты не можешь выбраться. Модельера Рика Оуэнса спросили, как иметь такое же тело, которое имеет он в свои 59 лет? Да, Рик Оуэнс красавчик и атлетически сложенный человек, с которым многие мечтали бы заняться сексом. Он ответил, что для этого нужно тренироваться каждый день на протяжении 20 лет и при этом делать по крайней мере 100 приседаний. И любить эту рутину.
