— Да так… — Я мысленно усмехнулась. Крутился он возле дома, чтобы на подхвате быть, как бы не так. Подслушивал, наверное, как обычно, за что уже не раз отгребал то от Виллема, то от Агнесс. — Пойдем, погуляем, что ли.
— А пойдем, — живо откликнулся Айко, — не в болоте же стоять. Только, Трауте, там же того… сваты. А мы тут…
— А ничего им не сделается, — с деланным равнодушием пожала плечами, — Как приехали, так и уедут. Сам же знаешь, что приданного у меня…. - тут я махнула рукой.
— А ты попроси у Хильде. — Неугомонный мальчишка, как всегда, шел напролом. — У нее сундук уже почти полон, а жениха пока нет. А ты замуж выйдешь и потом ей отдашь, когда у нее жених появится.
— Айко, — я улыбнулась. — Так не делается. Не признаваться же потом мужу, что половина моего сундука — не моя, а заемная, чтобы только пыль в глаза пустить. Да и Хильде не даст, ей уже пятнадцать исполнилось, того и гляди, замуж позовут. А я когда еще отдам…
— Да кто там ее позовет, — небрежно отмахнулся Айко, — за ней только Герхард и бегал, и тот месяц назад к Кэте посватался, дочке рыцаря из Кранборга.
— Да? — я рассеянно слушала его болтовню, когда мы, наконец-то вышли на берег реки. — А что ж он так? Хильде его чем-то обидела, что ли?
— Не знаю, — так смущенно пожал плечами мальчишка, словно в этом его незнании была какая-то вина, — Только он последние полгода от нашей Хильде всех кавалеров гонял, а потом как-то пришел на посиделки и заявил, что женится.
— Ой, — только тут до меня начал доходить весь смысл сказанного, — Что, прямо при Хильде и заявил?
— Не, не при Хильде, ее мама как раз тогда наказала и на посиделки не пустила — помотал головой Айко. — Ну, помнишь, когда она зазевалась и целый горшок конфитуры сожгла?
— Умгу, — я кивнула. Еще бы мне не помнить, несчастная конфитура намертво прикипела к стенкам горшка, и не поддавалась ни отскребанию щеткой, ни отмачиванию в холодной воде… Агнесс мне тогда еще знатный скандал закатила, что ее любимый медный горшок поцарапан. А он столько стоит, сколько я, дармоедка, за всю зиму не напряду, и как обычно. — И что же, сказал он вам, в чем дело?
— Не-а, только остальные парни говорят, что его родители все сами решили. А за Кэте ее отец хорошее приданое дает, овцами. У них там в Кранборге знаешь, какие овцы? Лучше только у нашей Хельге, ну те, новые, что они с Якобом на ярмарке купили.
— Да, овцы в Кранборге знатные — рассеяно кивала я. Мы сидели на берегу Ауе — небольшой извилистой речушки, которая, тем не менее, широко разливалась по низинным лугам, питая влагой подрастающие травы, и, заодно, окрестные болотца. Айко трещал без умолку, а я сняла надоевшие тяжелые башмаки и чулки (непозволительная вольность для порядочной девицы, тем более для старой девы) и беззаботно болтала ногами в теплой мелкой воде.
Сколько же интересного я пропустила за эти полгода, думала я. Уж не из-за этого ли Герберта полезла Агнесс по нашим с Ирмгард сундукам? Почему-то я была уверенна, что вещей поубавилось не только у меня. Ожидала, что к дочке вот-вот сваты заявятся. Вот же ж дура набитая! — мысленно ругнулась я и тут же, устыдившись, попросила у Творца прощения за свою несдержанность. Могла бы и просто попросить, как Айко советует. То, что господин королевский наместник решил вдруг озаботиться моей судьбой — это что-то сродни чуду, и, понятно, никто не ждал этих сватов ни сейчас, ни полгода тому назад. Так что не знаю как Ирмгард, а я бы точно не отказалась поделиться с малышкой Хильде своим добром. Тем более, если с отдачей.
А еще лучше, не изгалялась бы Агнесс над нами с Ирмой, а просто загрузила бы работой. Все же, как ни крути, а мы с сестрой — это две пары умелых в рукоделии рук. Уж мы бы за зиму и нашили, и наплели… И отказать бы не смогли, деваться-то некуда. А колючую шерсть пусть бы дворовые девки пряли.
— … А я ей на юбку кислого теста налил, которое я для Герберта украл — ворвался в мое сознание обрывок фразы.
— Что? — Переспросила я — Прости, Айко, что-то я задумалась. А зачем Герберту кислое тесто?
— Да не Герберту! — Возмутился племянник. — Ты что же, совсем меня не слушаешь?
— Слушаю! — Теперь уже пришла моя очередь возмущаться. — Ты говоришь, что украл для Герберта кислое тесто. Наверное, это то, за которое на той неделе твоя мать кухарке чуть косы не повыдергала. Вот я и спрашиваю тебя, чудо ты мое, зачем Герберту наше кислое тесто?
— Да я не для него крал! То есть, для него, но ты не поняла ничего! — от возмущения Айко даже начал размахивать руками, — Я хотел подкараулить Герберта у купальни на речке, и налить ему в штаны кислого теста, за то, что он на нашей Хильде не женился.
— Айко, — теперь уже я встревожилась, — Но ведь Герберту уже, если я не ошибаюсь, лет семнадцать?
— Восемнадцать, — с готовностью кивнул Айко.
— Так он же тебе голову открутит запросто за такие шутки.
— Ну на штанах же не написано, что это я тесто налил. Ты же меня за дурачка не держи! — Айко, похоже, не собирался отрекаться от своего хитрого, как он думал, плана. — Только Хайко сказал, чтобы я не мешался, потому что Герберт Хильде ничего не обещал. А Герберту он сам потом вломит по самое не хочу. За что-нибудь другое, а Хильде, вроде, совсем ни при чем.
— Разумно. — Согласилась я. На рассудительного Хайко всегда можно было положиться. Практичность Агнесс удачно сочеталась в нем с железной волей нашей матери, а склонность к рыцарскому делу досталась племяннику не иначе как от деда. И только от мягкого Виллема, кажется, в характере Хайко не было ничего.
— Так а почему ты тогда не вернул тесто на кухню? — Поинтересовалась я. — И за что ты его кому-то там на платье вылил?
— Ильке, которая младшая сестра Сильке, ну, что замужем за рыцарем фон Кампен. Их Дорин, ну та, которая третья, сказала, что когда вырастет, то выйдет замуж за нашего Хайко. А Биргит спросила, не боится ли она. А Ильке сказала, что бояться нечего, все равно их папа Дорин за таких нищебродов не отдаст.
— И тогда ты подошел и облил ее кислым тестом? — Не поняла я. Вроде, тесто пропало еще на прошлой неделе, а рассерженного отца Ильке я у нас в поместье до сих пор не видела.
— Да нет же! Я подождал возле купальни, и залил ее платье кислым тестом, прямо на зад…
— Айко! — Теперь уже я искренне возмутилась. — А что ты делал возле женской купальни?!
— Искал неприятности себе на зад. — От обманчиво мягкого голоса Хайко подпрыгнули мы оба. Вот уж кто умел подкрадываться незаметно. Или это болтун Айко меня так заморочил, что я бы и медведя не услышала.
— Иди уже, пакостник, — махнул на него рукой Хайко, — пока тебя в поместье не хватились. И скажи, если спросят, что мы с теткой тоже скоро подойдем.
Айко кивнул головой и убежал. Иногда мне кажется, что этот мальчишка совсем ходить не умеет, только бегать.
— Ему через два года рыцарское посвящение принимать, а он — дите дитем. — Выразила я свою озабоченность вслух.
