В который раз прочитав конспект и ничего не поняв, решаю лечь спать. Беру пижаму и шмыгаю в ванную. Долго моюсь в надежде, что когда выйду, дома будет царить привычная тишина и никакого Романа с его ботинками не будет.
Однако как только я открываю дверь, чтобы так же незаметно шмыгнуть в свою комнату, как почти врезаюсь в мужскую грудь. Мне нужно несколько секунд, чтобы перевести дыхание и поднять глаза. И в то же мгновенье покраснеть, потому что взгляд Романа направлен куда угодно, только не на мое лицо. На мне простая трикотажная пижама, состоящая из майки и коротких шорт, и сейчас я чувствую взгляд на каждом оголенном участке кожи. Еще через мгновенье он внимательно смотрит мне в глаза, а я стою, словно у меня ноги в пол вросли.
— Можно? — спрашивает Роман, и я не сразу понимаю, что загораживаю ему проход в ванную.
Поняв, отскакиваю в сторону и несусь в свою комнату, не оборачиваясь. И только закрыв дверь и прислонившись к ней, выдыхаю, чувствуя, как бешено стучит сердце. Что еще за неадекватная реакция? Этот мужчина — друг моего отца, он старше меня на полжизни. Он просто никак не может вызывать таких чувств.
Но ложась в кровать, понимаю: самовнушение не помогло. Странным образом я возвращаюсь мыслями к нему, начиная думать о чем угодно другом. Даже о Диме, хотя зареклась сама себе, что не буду ворошить прошлое и пытаться докопаться до истины. Впрочем, у меня и без Романа это получалось так себе.
Единственные отношения, которые у меня были, и те закончились полным провалом. Я дала себе время не думать об этом, пережить, забыть и только потом анализировать. Но то и дело возвращалась мыслями туда.
Хотя сегодня у меня и так немало причин для бессонницы. Поворочавшись ещё минут десять, я все-таки засыпаю, слава богам, мне не снится ничего непристойного.
Я пью кофе, когда в кухне появляется папа, облаченный в костюм, а следом мама в халате. Она вроде как домохозяйка, но ведет свой интернет-магазин, вяжет всякие броши, игрушки, шарфы, — короче, чего душа пожелает. Я ей очень горжусь, особенно потому, что вижу: она на своем месте и счастлива.
Мама ставит перед отцом тарелку с омлетом и чашку кофе.
— Я, возможно, задержусь, — говорит папа, — если Рома не успеет в обед подъехать, встретимся после работы.
— Ты всерьез думаешь, что он возьмется за этот заказ? — спрашивает мама, я молча пью кофе, прислушиваясь к разговору.
— Надеюсь. Рома добился многого, и для нашей фирмы это шанс вырваться из… — запнувшись, он бросает на меня взгляд и заканчивает предложение, — из сложной финансовой ситуации.
Про дела отца я знаю немного, основное, как любит говорить он сам: они меня не касаются. А мне было бы интересно поработать где-то. Но на мои просьбы взять меня к себе папа отвечал отказом, считая, что ни к чему мне знать подноготную его фирмы.
— Может, сведешь их ненароком с Инной? — просит мама, я хмурюсь, папа, кстати, тоже.
— Давай не будем лезть в его личную жизнь. К тому же Инна большая девочка, справится и без нашей помощи.
— Она была безумно в него влюблена.
Эти слова неприятно расползаются в сознании. Тетя Инна и этот Роман? Пара? Тут же понимаю: они бы хорошо смотрелись вместе. Тетя Инна совсем не такая, как мама. Мама милая, домашняя, уютная… Тетя Инна дерзкая, целеустремленная, самодостаточная.
Мы вроде как дружим, если можно дружить с такой разницей в возрасте. Но она, по крайней мере, не считает, что я должна сидеть безвылазно дома и корпеть над учебниками, даже пару раз прикрывала меня, когда я встречалась с Димой.
— Сегодня и посмотрим, что осталось от этой любви, — улыбается папа, отодвигая тарелку и принимаясь за кофе.
— Роман очень хорошо выглядит, мне кажется, у него и сейчас от женщин отбоя нет, так что Инне придется постараться.
Я сжимаю кружку так, что она, кажется вот-вот треснет. Сделав выдох, допиваю кофе и встаю.
— Мне пора в институт, — выдавливаю из себя улыбку.
— Давай, милая, удачи на зачете, — мама приглаживает мне волосы и целует в лоб, отец вторит ее словам.
Из дома я опять выбегаю, на этот раз потому, что опаздываю. Такого за мной не водится, но сегодня я засиделась на кухне с родителями. Маршрутка уезжает у меня из-под носа, я, отчаянно взмахивая руками ей вслед, оглядываюсь. Следующая приедет минут через десять, не раньше. Точно опоздаю, тем более, с учетом пробок. Может, взять такси?
И когда уже тянусь за телефоном, рядом со мной останавливается черный «Лексус», невозможно гладкий и блестящий на солнце. Сначала я даже не понимаю, что он по мою душу, просто стою и смотрю на него, как дура. Но тут с моей стороны опускается стекло, и я вижу Романа.
— Садись, подвезу, — он лениво кивает и отворачивается, словно уверенный в том, что я беспрекословно сделаю то, что он велел.
Я мнусь, борясь с желанием уйти. Кинув взгляд на часы, понимаю: глупо отказываться и сажусь в машину. Меня с ног до головы окутывает уже знакомый запах туалетной воды. Вроде бы он едва ощутим, а я погружаюсь в него с головой, словно опять оказалась в объятиях…
Прерываю сама себя, стараясь абстрагироваться, и пропускаю слова мужчины. Смотрю с непониманием, он вздыхает, словно имеет дело с неразумным дитем, а потом, отстегнув свой ремень, наклоняется ко мне.
Я замираю и, кажется, перестаю дышать. В ушах снова гул, он нарастает, достигает пика, и тут же с удвоенным ритмом принимается биться сердце, слишком быстро, слишком громко. Я невольно перевожу взгляд на губы Романа, тело сковывает от воспоминаний: к этим губам я сама вчера прильнула.
Успевает проскользнуть позорная мысль — да он же узнал меня! Он хочет меня поцеловать? Он… вдруг останавливается в ничтожных сантиметрах от моего лица.
Хмурится, сжимает губы и натягивает мой ремень. Тут же слышится щелчок.
— Я за безопасносность, — бросает, ухмыльнувшись, и отворачивается. — Твой отец убьет меня, если хоть один волос упадет с твоей головы. А бережного, сама знаешь, кто бережет.
Машина плавно трогается с места, а я так и застываю в изумлении.
Это всё? Роман сейчас сжимает руль и молчит. Музыка в машине тоже не играет, лишь работает кондиционер, но мне все равно душно. Вовсю терзает та же мысль. Узнал? Не узнал? Вчера я была уверена, что нет. Да и как? Он точно меня не видел, а те духи, которыми пользовалась, засунула от греха подальше. И вчера не было ни одного намека на то, что он понял. А вдруг Роман тоже в шоке?
