Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
Фрагмент портрета дофины Марии Антуанетты. Худ. Ф.-Ю. Друэ, 1770. Музей Принцев Конде, Франция
В апреле же произошел отъезд Марии Антуанетты во Францию в сопровождении французской и австрийской свит. И в обеих были люди, в обязанности которых входило следить, чтобы туалет будущей дофины был безупречен: двое дамских портных с австрийской стороны; парикмахерша, прачка, девушка при гардеробе с французской стороны. Дофина въезжает в Страсбург, где должна состояться передача. На нейтральной территории, в предусмотренном на этот случай павильоне на острове посреди Рейна, она снимает одежды, сшитые в Вене, и надевает те, что были изготовлены в Версале и Париже. Это символическое действо предписывалось обычаем: меняя свои одежды, будущая королева Франции оставляет родину, чтобы служить лишь интересам принимающей ее страны. Двери распахиваются: появляется Мария Антуанетта, одетая как француженка, в великолепном наряде, присланном из Франции.
Это свидетельство мадам д’Оберкирш, которая отнюдь не беспристрастно продолжает: «…Она показалась в тысячу раз более красивой». С этого дня австрийская эрцгерцогиня Мария Антония становилась дофиной Франции Марией Антуанеттой. Королевская семья встретила Марию Антуанетту в Компьенском лесу. Из Компьена дофина отправилась в Париж «сквозь двойной ряд карет парижских дам с каждой стороны, что произвело замечательное впечатление, свидетельствуя о величии столицы», как описывает в своем дневнике герцог де Круай. Большинство туалетов этих дам вышли из «Галантной линии» и, следовательно, отчасти являлись произведением работницы Бертен.
Декорации расставлены. В Версале гардеробом Марии Антуанетты занимается персонал, который достался ей от королевы Марии Лещинской. После смерти супруги Людовик XV решил сохранить свиту королевы, и все, кто прежде состоял в ней, возобновили свои функции при Марии Антуанетте.
Именно так при дофине оказалась герцогиня Виллар, дама, ведающая ее одеванием. Она была назначена к Марии Лещинской в 1742 году, почти тридцать лет тому назад! Иными словами, вопреки ее желанию дофина оказалась вне моды.
Мадам де Виллар выбирала модисток для Марии Антуанетты среди тех, с кем она привыкла работать. В августе 1769 года она подписывает распоряжение о создании гардероба будущей дофины. Имя мадемуазель Бертен там не упоминается — она никогда не одевала дофину. Эта обязанность перешла к Элене Елизавете Филидор, одной из модисток королевы Марии Лещинской — возможно, главной. Она держала магазин в Париже вместе со своей сестрой Марией Маргаритой и принадлежала к известному семейству Даникен-Филидоров, французских музыкантов на службе короля. Самый старший, Мишель (1600–1659), музыкант из «Большой конюшни» Людовика XIII[13], был ее прадедом; Андре (1647–1730) — библиотекарь из музыкальной библиотеки Людовика XIV, был ее отцом; и самый знаменитый, Франсуа Андре (1726–1795), известный также как шахматист и композитор музыки барокко, был ее братом.
Как же относилась Мария Антуанетта к моде, когда еще была дофиной? Ведь став королевой, по словам графини де Буань, она прониклась «страстью к моде», для нее «быть красивой и самой модной женщиной казалось самым желанным титулом»; она не могла забыть увлекшую ее роль законодательницы моды.
У ее матери были свои информаторы, австрийцы — соотечественники, бывавшие во Франции проездом, от которых она узнавала новости, впрочем, далеко не всегда приятные.
Например, мать писала дочери, что знает от «Виндихгретц, которая мне призналась, что вы не следите за собой и даже плохо чистите зубы». Таким образом, Марии Антуанетте рекомендовалось пользоваться зубной пастой, которую производил и поставлял двору Дюлак, известный парфюмер с улицы Сент-Оноре.
Ее состав был рекомендован королевским дантистом Капроном, и ею обычно пользовалась семья Людовика XV. «Это самое главное, как и талия, объем которой увеличился.
Вы переживаете период формирования. Это самый критический момент. Еще она сказала, что вы плохо одеты, и она осмелилась заметить это вашим дамам».
Раздосадованная, мать упорно возвращается к этой теме в своих письмах осенью 1770 года: «Я очень много говорю ей о жестких корсетах (с китовым усом) и о талии, сообщая ей, что является совершенной правдой, что я видела чье-то письмо из Бельгии, кто нашел, что она плохо одета и талия не в порядке».
Мария Антуанетта, дофина Франции. Фрагмент.
Худ. Ж. Дюкре, 1769
Посол Мерси признавал, что дофина «немного поправилась», словно забыв, что она еще совсем молодая девушка и фигура ее только формируется. Он находит ее «выросшей и потолстевшей» и приписывает такое состояние — что нынче удивительно — «постоянным прогулкам, совершаемым ею пешком или верхом на осликах». Граф Мерси понял, что Мария Антуанетта огорчена тем, что ее фигура расстраивает мать, и позволил себе вмешаться в сугубо женскую проблему: «Я убедил дофину, что опасения относительно ее талии не были лишены основания и что поэтому использование корсета было неизбежно. Я коснулся также других предметов одежды, гигиены, всего, что может послужить очень важным способом понравиться королю и дофину». Так стало известно, что юная дофина пытается избежать пресвятого и мучительного корсета с китовым усом. Как это всем понятно! Но не императрице Австрии, ведь на кон поставлены важные вещи: «Успокойте же меня насчет того, что вы носите корсет, я опасаюсь, вы потолстели до такой степени, что у вас талия женщины, хотя вы ею в действительности еще не стали». Брак еще не совершился, и Мария Терезия знает, что худшим позором было бы подозрение, что Мария Антуанетта беременна, хотя она просто поправилась! Несмотря на заверения дочери, Мария Терезия сомневается, что та регулярно носит чрезвычайно стеснительные французские корсеты с китовым усом. Она предлагает ей заказать корсеты у австрийских портных: «Вы мне говорили, что иногда носите одежды из вашего приданого: какие из них все еще сохранились у вас? Я подумала, если бы вы захотели прислать мне ваши точные мерки, я бы заказала здесь корсеты и прислала вам с почтой. Говорят, парижские слишком строгие».
Корсет, 1780. Фонд Александра Васильева
Корсет. Франция, 1780. Музей костюма, Лос-Анджелес, США
Всегда очень властная в отношениях с дочерью — она ведь серьезно переживала за ее успех, — Мария Терезия твердо дает советы по поводу ее внешности: «Я вас прошу, не позволяйте себе распускаться; в вашем возрасте этого не следует делать, и еще меньше в вашем положении; это повлечет за собой нечистоплотность, небрежность и даже безразличие во всех остальных действиях, и это станет вашим несчастьем; именно по этой причине я вас мучаю, и мне было бы трудно предотвращать малейшие обстоятельства, которые могли бы вас вовлечь в пороки, в которых вся Французская семья погрязла уже давно. Они добры, доблестны для себя самих, но не созданы ни в коей мере, чтобы блистать, задавать тон… Я вас прошу как друг и как ваша нежная матушка, которая знает, о чем говорит, не давайте себе проявлять ни малейшей небрежности в отношении ни вашей фигуры, ни внешнего вида. Вы пожалеете, что пренебрегали моими советами, но будет поздно. Только в этом отношении не берите пример и не слушайте советов семьи. Тон в Версале должны задавать вы…»
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
