Однако для ряда людей, вероятно, не нашлось бы места ужаснее, и именно потому мне следует поддержать попавших сюда детей. Чем быстрее они приживутся и примут новый мир, тем меньше проблем доставят.
Держа томик в одной руке и придерживая подол платья в другой, я целенаправленно двинулась на этаж выше покоев высокопоставленных придворных. Если императору и императрице принадлежало отдельное крыло, то покои их наследников располагались на выделенном им этаже жилого крыла. Зная Линаину, она наверняка привела детей отобедать прямо в свои комнаты: и попаданцам спокойнее, и придворные в общем зале за неподготовленными ребятками не наблюдают. Преодолевая широкие каменные ступени, я размышляла о насмешках судьбы и о том, как же сильно мне хочется есть! Утренний суд, открытие межмирового портала и появление иномирцев, а так же очередной неприятный разговор с Диром пробудили во мне просто зверский голод. Я жаждала вцепиться зубами в мясо и меньше думать.
Нужная дверь нашлась сразу: когда-то я грезила о жизни в этих комнатах. Влюблённая в недосягаемого принца, что стремится к возвышенному, прельщённая большим богатством и более высоким положением, мечтающая о короне на своей златокудрой головке. Не скажу, что я отказалась бы её носить, выпади мне такая возможность сейчас, но точно не с Ансором в паре. Он был для Линаины, которой я была должна за тысячи спасённых жизней демонов, считая и мою собственную.
Короткий стук, и я вхожу в небесные покои. Так их прозвала принцесса, но мне больше нравится другое их название: покои звёздного света. Иссиня-чёрные стены, разрисованные золотыми и серебряными звёздами, прохладный мартовский ветерок из открытого окошка, создающий иллюзию полёта…
Посреди гостиной, в которую открывалась дверь из коридора, поставили массивный стол из светлого дерева. Явно достали для попаданцев, чтобы было хоть какое-то светлое пятно. Кресла и диван отодвинули в сторону, вокруг стола стояли светлые стульчики с бархатными синими подушечками. Однако вместо спокойной картины я застала нечто. поразительное в своей нелепости.
Трёхлетний принц Кантор тар-демена Ризуд был собственником и довольно капризным ребёнком. Я как-то слышала, как Ансор жаловался Диру, что не может с собственной женой надолго уединиться, потому что с нянечками мальчишке было совсем не так хорошо, как с матерью, а если принц был с матерью, то с отцом её делить не хотел. Нет, разумеется, его можно было оставить на нянь, но не тогда, когда с ними в комнате находилась Линаина. Тут же. маленькое Высочество сидело на ручках Арины и явно не хотело слезать. Наследная принцесса стояла рядом со стулом девочки и пыталась забрать ребёнка, а он хныкал, говорил «Нет!» и «Не хочу!» и цеплялся за кофту с коротким рукавом Арины, обнаруженную под синей курткой. Линаина обеспокоенно посматривала на сидящего во главе стола Ансора, Денис явно не знал, смеяться или плакать, Арина хлопала глазами и пыталась отдать ребёнка матери.
— Не хочу! Хочу с ней! Она особенная! — противился Кантор.
И это действительно была совсем не типичная и странная для него реакция.
— Кажется, наш сын повстречал истинную пару, — когда Линаина бросила на него очередной взгляд, объявил во всеуслышание Ансор.
Томик выпал из моих рук, довершая всеобщую поражённую картину. И это Денис и Арина ещё не осознают, что это значит.
Глава 2. О дрянной правде
Дрянной день. Дрянные две недели. Дрянные последние пять лет. И в особенности дрянная минута.
— Доброго вам дня, отец, — поприветствовала я высокого лорда Кебера, одного из тех, кто отвечает за императорскую безопасность. Всегда чистые, кристально белые рукава рубашки. Навечно окровавленные пальцы. Идеальное острое лицо хищника. И взгляд, полный презрения. Папа смотрит на меня, как на человека, притом бедного и грязного, всю жизнь прожившего в выгребной яме и зря оттуда вылезшего.
— Что это за отвратительная толстая коса? — брезгливо поджав губы, спросил отец. — Ты похожа на крестьянку, а не на леди Адского двора.
Можно подумать, папочка по-прежнему меня таковой считает. На его левой руке — рубиновый родовой перстень. Уши остры так, что их кончики проткнут кожу до крови. Глаза — бездонные кровавые реки, а волосы светлые до такой степени, что почти белые. Однажды мне довелось увидеть, как отец отдал приказ выбросить чьё-то тело в реку, и с тех пор я поняла, что его внешность отлично отражает его натуру. Не забывая здраво опасаться папиной личности.
— Я исправлюсь, — послушно кивнула я, хотя отмеченная им коса, несмотря на свою простоту, была очень удобной.
Папа кивнул.
— Красивое платье. Шёлковый шифон? — он скользнул холодными пальцами по моей оголённой спине, обойдя меня по кругу, отчего я покрылась мурашками, в любой момент ожидая жестокого удара. — Хоть одевает тебя прилично.
Я вздохнула. Его презрение к Дирлиху, как порождению благородной демонической и мерзкой человеческой крови, было выше даже презрения ко мне, как к полукровковой жене. И, тем не менее, я жаждала, чтобы жестокий лорд Кебер простил мне то нападение на Линаину, из-за которого меня выдали замуж за угодного её жениху гвардейца. Всё же уже пять лет прошло, а я его единственная дочь!
— Папа…
— Тихо! — шикнул он. — Ты, кажется, шла по делам? На тебя возложили обучение иномирных гостей. Подходящая работа для опозорившей себя девчонки.
— Отец! Вы не можете злиться на меня вечно! — я резко обернулась к нему, чувствуя, как к глазам поступают слёзы обиды. — Что именно я должна сделать, чтобы вы меня простили?! Убить себя?! Мужа?!
— Замолчи! — папа стремительным движением приложил указательный палец к моим губам. — Глупая заносчивая девчонка! Коридор пуст, но у дворцовых стен есть глаза и уши, тебя этому учили.
Я поджала дрожащие губы.
— Касательно прощения. прощают тех, кто значим, а ты такой никогда не была.
Заметно вздрогнув, я подняла на него поражённый взгляд. Лорд Кебер же склонился к моему уху и прошептал едва-едва слышно:
— Просто потому, что ты не моя дочь.
— Что вы имеете в виду? — в горле пересохло так, словно накануне я как минимум двенадцать часов подряд вливала в себя демоническое вино из персиков.
— То, что сказал, — отец отстранился, скользнув рукой по моей чёрной юбке, и пошёл дальше по коридору, показывая, что разговор между нами окончен. Едва ли не первый такой длинный за сотни дней…
— Отец, постойте! Прошу вас! — я попыталась было его догнать, но он скрылся за поворотом и, не удивлюсь, если воспользовался известными императорской службе безопасности тайными ходами.
Хотелось разрыдаться в голос, но папа был прав: слишком здесь много ушей и глаз, хотя я их и не вижу. Мне следовало быть ему благодарной за напоминание. Хоть он и отрёкся от меня и прямо говорит об этом.
Глубоко вздохнув, я продолжила путь по коридору, пока не дошла до довольно неприметного кабинета в основном крыле. Дубовая дверь, ведущая внутрь, сливалась с множеством в ряду, а потому терялась и не привлекала к себе излишнего внимания. Пространство за ней было небольшое и не сказать, чтобы уютное: рабочие стол и кресло, находившиеся там и прежде, два стула перед столом, шкаф и кое-как втиснутые два столика поменьше основного, к которым вышеупомянутые стулья переставили. Данное помещение относилось к так называемым гостевым кабинетам — комнатам, которые выделялись лордам и леди, не имеющим постоянных покоев во дворце и находящихся здесь по каким-либо делам. А мною он был выбран в качестве учебного класса.
