К тому же прямо напротив заведения какой-то новорусский застройщик очень уж удачно реконструкцию старинного особняка затеял. Решил, сцуко, превратить уютный московский дворик в очередную мегапафосную хуйню с зеркальными витринами и многоуровневым подземным паркингом.
Раздал, похоже, кучу взяток, огородил территорию и нагнал немереную толпу таджиков с молдаванами.
Бороться с подобной бедой мы пока что, увы, – не в силах.
Не наш уровень.
А вот использовать – это всегда пожалуйста.
…Парни, приехавшие с Никитосом на метро, прошли эту стройку насквозь, цыкнули пару раз на попытавших было возмутиться охранников, отобрали у них, на всякий пожарный, ключи и телефоны, заперли и сконцентрировались прямо напротив парадного входа в клуб, где уже вовсю гремела разухабистая музычка, а на крылечке безмятежно покуривали молодые стосы из OTF.
Жека же со своей частью моба выгрузился на параллельной улице и выдвинулся по направлению к заранее пропаленному черному выходу, со стороны внутреннего дворика: если мусор будет стоять до конца, то они ударят ему в спину через кухню, если ломанется бежать, – накроют прямо на выходе.
Все готово.
Пора начинать.
Мы выгрузились из «Хонды» и, не торопясь, двинулись в сторону обещающей стать мегавеселой вечеринки.
Уж кто-кто, а мы то на эту тему обязательно постараемся.
Там, где мы, – там всегда праздник.
Это уж как водится…
…И именно в этот момент у меня запиликал любимым рингтоном из Cure второй, особый мобильный.
Для большинства даже неплохо знакомых со мной людей, – совершенно секретный.
Номер которого знают единицы, да и те звонят на него только в самом крайнем случае и по самым серьезным темам.
На эти звонки я отвечаю всегда.
В каком бы ни был месте и в каком бы ни был состоянии.
Круглое время суток.
Тем, кому положено, – это известно.
Я недовольно замотал башкой, плюнул в сердцах, выматерился, но все-таки глянул на определитель.
Инга.
Бывшая жена нашего с Мажором друга Глеба.
Широко известного в узких кругах столичного предпринимателя. В прошлом, – не менее известного футбольного хулигана по кличке Али.
Чудовищно красивая баба, если честно.
Умная и сильная.
Я в нее даже влюблен какое-то время был, совершенно по-мальчишески.
По совместительству – одна из лучших ночных нелегальных автогонщиц Москвы, а возможно и всей России.
Пилот от бога.
Есть такой вид спорта, почти такой же жестко экстремальный и абсолютно нелегальный, как и наш с парнями околофутбол.
Стрит-рейсинг называется.
…Я с ней раньше ездил, штурманом.
Точнее, – пытался.
Таланту бог не додал, к сожалению.
А может, – и к счастью.
…Или, – бывшая жена бывшего друга?
Да.
Так, наверное, вернее.
…Я еще раз выматерился и показал экранчик мобильного Гарри.
Тот глянул, вздохнул, остановился, тоже злобно и недоуменно помотал башней, но все-таки, тяжко вздохнув, – кивнул.
Мол давай отвечай.
Пара-тройка минут в этой ситуации все равно ничего такого особенного не решают.
Подождут немного конские подстилки начала нашего праздника.
Я кивнул в ответ, нажал нужную кнопку и поднес навороченную японскую коробочку к правому уху.
Лида в свое время дарила.
Невеста.
И тоже – бывшая…
– Да, – говорю, – Инусь. Что-то случилось?
– Ничего, – отвечает каким-то ледяным, неестественно спокойным голосом, – за исключением того, что я в аварию попала. Во время гонки. Сегодня челлендж был завершающий, вот я сдуру и поехала. Столб обняла, по полной программе. В мясо, по-другому не назовешь. Первый штурман погиб, на месте. Просто расплющило, он и понять, наверное, ничего не успел. Никакие подушки безопасности не спасли. Правую руку оторвало, метрах в пятидесяти от машины валяется. Точнее, от того, что от этой машины осталось. Серега Патлатый, ты его знал. Молодой такой, в МГУ на истфаке вроде учился. Или на экономическом, сейчас без разницы. Раньше вместе с твоим Никитосом гонялся, Серхио заменял, которого вы с ним после какого-то очередного выезда из команды отчислили. Не знаю уж, что там у вас было, мне фиолетово. Мне этот Серхио никогда по жизни не нравился. А Серега потом с год, наверное, с ними ездил. Пока ты Никитку из стрит-рейсинга в свой околофутбол окончательно не уволок, а он ко мне не прибился. Второго сейчас спасатели с заднего сидения вырезают. Приспособа у них есть такая, специальная, без нее, вообще, без толку даже пытаться. Ты с ним не знаком, из молодых. Вроде как жив, но переломан прилично. И я жива. И даже не поломана фактически. Ребро только чуть побаливает. Вот. Здесь куча ментов, телевидение, все дела. Мне помощь нужна, Дэн, причем немедленно…
Пока я, тупо раззявив щщи, прихожу в себя, соображая, что делать, все слышавший Мажор буквально выдирает трубу из моего кулака.
– Инга, это Гарри! – орет. – Что ж ты мне-то не позвонила!
– А я бы и Дэну не позвонила, – слышится из трубки абсолютно спокойный голос.
Да это и понятно. Шок.
Кто бывал в таких ситуациях и не разваливался, как гнилой пень от первого удара, тот поймет. А остальным можно и не объяснять.
– Я бы и ему не позвонила, – продолжает, – потому что помочь мне в этой ситуации может только один человек, но дозвониться до него я не могу. Телефон «вне зоны действия», понимаешь? И этот человек – не ты, Игорек. Уж извини. А Данька хотя бы может подсказать, как его можно найти, понимаешь?!
Чувствуется, еще секунда – и она может элементарно сорваться.
А вот как раз этого допускать – нельзя ни в коем случае.
Это понимаю я, это понимает и Гарри.
Он просто кивает, говорит:
– Угу, ты только скажи, где ты сейчас?
– На Девятьсот пятого года, – всхлипывает телефон, – если ехать в сторону центра со Звенигородского моста, на перекрестке. Там еще кладбище рядышком, так что не перепутаешь…
– Понял, жди, сейчас буду, – коротко бросает Мажор и, скривив нереально мегасложные щщи, быстро передает мне эту проклятую трубку.
Фактически кидает. Как будто она ядовитая.
– Ты только не дергайся, Инг, – говорю как можно спокойнее, – я Глеба сейчас хоть из-под земли выну. И сразу же перезвоню, хорошо?
– Хорошо, – отвечает, – я жду.
И сразу же отключается.
