— Великий Мой Бог, я, видимо, очень сильно согрешил в своей жизни, раз очутился в таком аду! Ты кто такая?!
— Привет, Макс. Я, именно та, кто поставит тебя на ноги.
Ее босоножки на каблучках звонко процокали по выложенному плиткой полу, Лима подошла к больничной кровати. Она остановилась в ногах и позволила Максу окинуть ее воинственным взглядом.
Насмешливо хмыкнув, он заметил:
— У других женщин хватило бы вкуса не навешивать на уши эти фруктовые грозди.
Лима покачала головой, серьги в виде фруктов, чуть звякнули.
— Рада, что тебе они понравились. Это серьги — одни из моих любимых.
— А вот платье отличное, для стриптизерши в ночном клубе, — едко заметил он.
Лима радостно улыбнулась, вернее, оскалилась и, крутанувшись вокруг себя, отчего подол платья взметнулся, оголяя длинные стройные ноги, заметила:
— Отлично! Тогда я буду одеваться именно так, Максимилиан Александрович.
Прозвучал скрежет зубов и, если можно было испепелять взглядом, то Лима бы уже полыхала.
— Какого черта тебе здесь нужно? — вновь задал он вопрос. — Мне не нужна еще одна сиделка-шарлатанка!
— Я всегда выполняю данные обещания. Это одна из моих добродетелей, — невозмутимо произнесла Лима.
— Нет у людей никаких добродетелей!
Лима, вдруг, спохватившись, сказала:
— Я же не представилась.
— Мне плевать, как тебя зовут! Убирайся вон из моего дома! — зарычал Максимилиан.
— Олимпиада Назаровна Миленькая, — не обращая на его вопли внимания, продолжила свою речь ведьма. — Сокращенно, Лима.
— Ты тупая?! Я требую, чтобы ты покинула мой дом! — не унимался мужчина.
— О-хо-хо, что же ты такой вредный-то? Плохое настроение с утра?
Макс свирепо нахмурился.
— Я имею право на плохое настроение, — процедил он. — По сравнению с последним годом моей жизни любая война покажется увеселительным мероприятием. Я попал в руки шарлатанов, которые на все мои вопросы отвечали только: «Мы должны подождать и посмотреть». Я оказался несчастной жертвой жадных зарубежных вымогателей в клиниках, которые просто получали мои деньги и кормили меня черт знает чем. Меня бросила невеста и отвернулись многие друзья, что оказались настоящим дерьмом. Мне кажется, что у меня на заднице пролежни. И я точно знаю, что у меня на языке волдырь, потому что меня не хотят слышать, вашу мать! — Он замолчал, чтобы перевести дух. — И в довершение всего здесь появляешься ты в своем платье, расцветки вырви глаз. И это возвращает меня к моему первому вопросу — какого, мать твою, тебе здесь нужно?
— Не поминай мою маму, — вздохнула Лима. — Для всеобщего же блага. И мне твой диагноз ясен. Вы, Максимилиан — эгоист, который не привык к таким вот трудностям и не можете поверить, что все возможно.
— Пошла. Вон. — По слогам произнес Максимилиан.
— Ты и вправду совсем свихнулся, да? Уймись, все равно я уже здесь и не уеду, пока не станцуешь со мной танго.
В этот момент в дверь тихонько постучались. Лима открыла.
Это Руслан прикатил сервировочный столик с ароматным обедом.
«Ммм… Фома! Ты где там ходишь? Обед уже принесли! Поднимайся ко мне, будем вкушать заморские деликатесы!» — сказала она мысленно своему фамилияру.
«Ура-а-у! Уже бегу! Я осматривал до-ум, у них тут полная засада. Надо чистить жилище от негатива, мя-у-о-а. От твоего пациента волнами исходят эманации гнев-у-а, что у меня вся-у шерсть электризуется. Надо-у было захватить гель для укладки, а ты коне-учно его не взяла…» — высказывал свои мысли Фома.
Лима забрала столик у Руслана и взмахом руки отослал его. Когда она обернулась к злому Максу, вдруг почувствовала своего рода азарт и непреодолимое желание начать его лечить. Состояние Макса и его психологический настрой стали для нее, как для ведьмы-профессионала в своем деле, настоящим вызовом, и она не смогла не принять его. Максимилиану необходима хорошая встряска, ему надо поверить в себя, а эта вера приходит с достижением первой цели.
С этой мыслью она припеваючи стала накрывать стоящий в комнате небольшой круглый стол.
Макс молчал, фиксируя ее каждое движение. Только ее не проведешь, Лима, будучи ведьмой, отчетливо ощущала его злость и ярость.
Тем временем, она придвинула еще один стул, для Фомы и, оглянувшись вокруг, нашла на диванчике подушки. Сложила подушки, чтобы ее котик мог удобно устроиться за столом.
— Ты чокнутая, — прорычал Макс. — Я не собираюсь ничего есть. Ты не сможешь меня заставить.
Лима взглянула на него недоуменно.
— А тебе никто не предлагает.
Дверь в комнату тихонько открылась.
Фоме, как существу магическому никакие замки не помеха.
Макс натурально выпучил глаза, когда фамилияр вальяжно вошел в комнату. Не каждый день можно увидеть упитанного большого пушистого кота в синем комбинизоне, с очень умным взглядом.
Фома остановился рядом с кроватью больного и мысленно воскликнул:
«Фу-у-у-у!!! Лимка! От него же несет, как от помойки! У него, наверное, уже-у и блохи завелись! Ты не можешь подвергать меня-у такой опасности! Мы что, не може-ум покушать кревето-учки на свежем воздухе? И от его взгляда у меня-у начинается изжога…»
«Не вредничай, Фома. Сам понимаешь, что так надо. И да, попахивает от Макса прилично. Боюсь, он наложил табу не только на еду, но и на водные процедуры. Но ничего, исправим это вскоре. Лучше запрыгивай за стол. Я голодна как стая ведьм!»
— Это что? — ткнул пальцем Макс в Фому. — Ты еще притащила хомяка-переростка в мой дом?
Кот на его пренебрежительное отношение вздыбил усы и показал клыки, оскалившись.
«Если он хоть слово скажет про мой костюм, то я за себя не ручаюсь!» — возмутился мысленно Фома.
«Это еще что, он обозвал мой наряд безвкусным и пошлым», — пожаловалась ему Лима.
«Ну, все. Я, как мужчина-у, обязан его-у наказать за тебя-у, Лима. Он бросил мне вызо-ув. И мстя моя-у будет страшна!»
— Ты что собираешься кормить это чудовище креветками? — возмутился Макс.
— Да, — коротко ответила Лима, повязывая Фоме салфетку вокруг шеи. Ее фамилияр очень чистоплотный и крайне не любит, когда его наряды и тем более шерстка в чем-то измазывается. — И он не чудовище, а очень умный кот. Он мой помощник. Его зовут Фома.
— Ты ненормальная! Тебя надо закрыть в психушке и не подпускать к людям! Я же больной человек! Здесь нельзя находиться никаким животным! — ревел Макс. Как же ему сейчас хотелось вскочить с этой кровати и расколотить всю комнату.
«Лима! Он назвал меня животным! Сделай что-нибудь! Или я сейча-ус покажу ему рассерженного Фому!» — негодовал кот.
