Кэтрин подпрыгнула.
— Это так невежливо с моей стороны, простите! сказала девушка. Теперь это его дом. Она виновато посмотрела на хозяина. — Простите меня, пожалуйста, — продолжала она. — Это привычка.
Он смотрел на девушку, словно не видя ее. Какие у него красивые губы. Четко очерченные, полные. Она невольно провела кончиком языка по своим пересохшим губам.
Страстные, необузданные видения вспыхивали в ее сознании. Она, приподнимаясь на цыпочках, кладет руки ему на грудь и целует эти чувственные губы. Кэтрин безжалостно подавила в себе запретные желания и усилием воли заставила себя отвести взгляд.
— Привычка? Вы что, жили здесь? — спросил он чуть охрипшим голосом. Это было так сексуально. Или ночевали?
— Нет, — возмутилась она. — Я никогда не жила здесь. Хотя Эдит приглашала меня.
Зак выглядел удивленным.
— И вы отказались?
— Мне нравится быть независимой, — ответила Кэтрин. — Я живу одна уже десять лет, с тех пор как мне исполнилось шестнадцать. Я объяснила это Эдит, и она поняла. Мы с ней были хорошими друзьями.
— Вы знали, что у нее был значительный портфель ценных бумаг? — фыркнул Зак.
— Что? Не могли бы вы перевести на английский? Я занималась только французским, да и то в школе, — сказала девушка с откровенной иронией.
— Она была очень состоятельной дамой, — пояснил Зак.
— Правда? Вы так думаете? — удивилась девушка. — Она жила очень просто.
— Но ей принадлежал этот остров вместе с домом, — напомнил он.
— Многие живут в больших домах просто потому, что унаследовали их, но сами бедны как церковная мышь, — возразила девушка. — Такой дом очень дорого содержать. Эдит шила из старых рваных простыней новые и почти не покупала одежду, — закончила Кэтрин.
Его глаза сузились.
— Она помогала вам деньгами?
— Конечно, нет! — в ярости воскликнула Кэтрин. В этом не было нужды. Я сама себя обеспечиваю.
Только так я могу себя уважать.
— Но вы были здесь частой гостьей, — задумчиво протянул он.
— Да. Но как друг.
Ее глаза затуманились воспоминаниями. Случайно их взгляды встретились, и она увидела волнение в глазах Зака.
Оба молчали. Напряжение становилось все более осязаемым. Кэтрин чувствовала, что ее словно неведомой силой тянет к этому мужчине. Она слышала, как громко бьется ее сердце.
Пальцы нервно теребили шелковистый локон.
Взгляд мужчины замер на ее волосах. Девушка сглотнула.
Наконец он заговорил. Очень тихо, с легкой хрипотой в голосе.
— Если вы хорошо знали Эдит, может, вы согласитесь мне помочь?
— Помочь? — повторила она, не понимая, что с ней происходит, и отчаянно пытаясь побороть дрожь.
Зазвонил телефон. К ее удивлению, Зак отключил его и положил в карман. Потом сделал глубокий вдох.
— Да. Но сначала выпьем кофе, — объявил он. Где тут может быть чайник?
— На плите. — Она указала на красную эмалированную плиту — одно из экстравагантных приобретений Эдит. — Я не отключала газ. Хотела, чтобы дом казался жилым и уютным, когда приедут новые владельцы.
Он неуверенно посмотрел на чайник, словно не зная, как с ним обращаться. Газовая плита тоже была для него в новинку. Кэтрин пришла ему на помощь, налив в чайник воды и поставив на конфорку.
Зак стоял совсем близко и наблюдал за ее действиями. Кэтрин стало жарко под его пристальным взглядом. Она подошла к шкафу.
Доставая чашки, она вдруг вспомнила, сколько раз они с Эдит пили чай на этой кухне и весело болтали. Кэтрин застыла с чашками в руках.
— Мне должны были привезти еду, — прервал ее мысли Зак, рассматривая содержимое шкафа. Надо только найти ее. Вам кофе? — Он протянул девушке упаковку очень дорогого кофе и только тут заметил ее погрустневшее лицо. — В чем дело?
Кэтрин закусила губу.
— Я скучаю по ней, — прошептала она со слезами на глазах.
Как странно. Она редко плакала. Но последние десять дней были такими тяжелыми. А последний час и вовсе невыносимым.
— Я так сильно скучаю по ней. Даже не знала, что буду так скучать, — неожиданно для самой себя призналась девушка.
— Вы были так близки?
Его голос словно окутывал ее. Она задрожала.
Если он когда-нибудь откроет свое сердце женщине, то это навсегда.
— Она относилась ко мне как к дочери. Ее смерть просто убила меня, — прошептала Кэтрин, насыпая кофе в чашку. Руки тряслись.
Зак забрал у нее ложку. На секунду их пальцы соприкоснулись. Искорки побежали по ее телу, разжигая пламя в крови. Кэтрин отдернула руку и отвернулась, чтобы он не увидел ее слез.
— Мать и дочь… — протянул Зак. Она услышала, как он вздыхает. — Простите, — сказал он, — я понимаю, ее смерть расстроила вас.
Кэтрин могла только кивнуть. Она не должна плакать на глазах у этого очерствелого незнакомца.
— Я приходила проведать ее каждый день. Мы вместе завтракали, — прошептала Кэтрин. Воспоминания причиняли ей боль. И она не понимала, зачем рассказывает об этом человеку, которого презирает. — Она пекла восхитительный хлеб. Мы намазывали его маслом и домашним вареньем или джемом и ели, наблюдая, как птички клюют наши шарики.
— Шарики? — не понял Зак.
— Шарики из жира с орехами и семенами, — объяснила Кэтрин. — Мы растопили жир, смешали с орехами и семенами и залили в формочки. — Потерянным взглядом Кэтрин обвела деревья за окном, завешанные кормушками для птиц. Две длиннохвостые синицы как раз сейчас облюбовали одну из них.
— И вы приходили сюда кормить птиц с тех пор, как умерла Эдит. — Это был не вопрос, а утверждение.
Кэтрин робко кивнула.
— Кто-то должен был это делать, — пробормотала она, думая о том, как теперь птички переживут зиму.
— Надеюсь, вы больше не будете этого делать, сказал Зак, оправдывая ее самые худшие опасения. Я ценю уединение и не хочу, чтобы по моей земле разгуливали посторонние, особенно когда меня нет дома.
Она подняла на него огромные голубые глаза.
— Значит, вы не будете жить здесь все время?
— Нет.
— Вам здесь не нравится.
— Не слишком.
Может, жена купила дом без его ведома?
Странно. Но может, именно она распоряжается деньгами в семье?
— Бедная Эдит, — прошептала она. — Она говорила, что у нее большие планы насчет этого дома, когда она умрет. Но она никогда не поясняла, какие именно. Я даже не знала, что его выставили на продажу.
