— Я, — шепнула я, зажимая телефон в руке. Чтобы некаждый коп, которых среди гостей было большинство, заинтересовался, с кем яговорю и о чем.
— Тут тело, на которое тебе стоит взглянуть.
— Церемония ведь уже закончилась? Я не хотел звонить всамый разгар.
— Закончилась. Идёт приём.
— Тогда ты нужна мне здесь.
— Здесь — это где? — спросила я.
Он рассказал.
— Район стрип-клубов на той стороне реки я знаю, но этоназвание мне незнакомо.
— Не пропустишь, — ответил он. — Единственныйклуб с собственной полицейской охраной.
Целая секунда у меня ушла, чтобы понять: Дольф пошутил. А онникогда на месте преступления шуток не отпускает. Я открыла рот, чтобы отметитьэтот факт, но телефон смолк. Дольф никогда не даёт себе труда прощаться.
— Это был лейтенант Сторр? — спросила детективАрнет, наклонившись ко мне.
— Ага, — прошептала я в ответ. — Зовёт наосмотр места преступления; я побежала.
Она открыла рот, будто ещё что-то хотела сказать, но я ужевстала и пошла извиниться перед Ларри и Тамми, а потом ехать смотреть на труп.Очень жаль, что приходится уходить с такого приёма и так далее, но работа естьработа. И я не только ускользнула от вопросов Арнет, но ещё и не придётся мнетанцевать ни с Микой, ни с Натэниелом, вообще ни с кем. Жизнь налаживалась. Ярадовалась, что кого-то убили, слегка ощущая себя за это виноватой.
Глава 3
Глядя на мёртвую женщину, радоваться было невозможно. А вотиспытывать вину — вполне. Вину за то, что я хоть на миг сочла мысль о чьей-тосмерти всего лишь поводом сбежать от неловкой ситуации. Видит Бог, я быкак-нибудь справилась с Джессикой Арнет и её вопросами без того, чтобы прятатьсяза убийством. И тот факт, что мне было душевно уютнее над трупом, чем засвадебным столом, кое-что говорит обо мне и моей жизни. Что именно говорит иличто значит, я не очень понимаю. Наверное, что-то такое, во что мне не хочетсявдумываться. Стоп! У нас тут труп, который надо осмотреть, преступление,которое надо раскрыть, а личные проблемы могут подождать. Должны подождать. Иникак иначе.
Тело блестело бледной кожей между двумя мусорнымиконтейнерами на автостоянке. Что-то было почти призрачное в этом сиянии тела,как будто если моргнуть, оно исчезнет в темноте октябрьской ночи. Может, тутдело во времени года или в свадьбе, с которой я только что уехала, но что-томеня насторожило в том, как её здесь бросили. Тело засунули за мусорные ящики,чтобы спрятать, а потом чёрное шерстяное пальто, которое было на женщине,распахнули на её почти голом теле, чтобы бледная кожа отчётливо блестела всвете галогеновых фонарей парковки. Зачем было прятать тело, а потом делатьтакую вещь, которая так привлечёт внимание? Смысла не было. Конечно, для тех,кто её убил, смысл был совершенно ясен. Возможно.
Я стояла, запахнув кожаную куртку, хотя не настолько былохолодно. Достаточно холодно, чтобы надеть куртку, но не настолько, чтобыподдевать подстёжку. Я сунула руки в карманы, застегнула молнию до горла,ссутулила плечи. Но кожа не могла победить холод, с которым я боролась. Ясмотрела на блестящее бледное тело и ничего не чувствовала. Ничего. Ни жалости,ни тошноты. Ничего вообще. И в каком-то смысле это меня беспокоило больше, чеммёртвая женщина.
Я заставила себя двинуться вперёд. Заставила себя увидетьто, что надо было увидеть, а тревоги о собственной моральной деградацииотложить до следующего раза. Дело прежде всего.
Мне пришлось подойти к дальнему концу правого мусорногоящика, чтобы увидеть рассыпанные соломенные волосы, как яркий восклицательныйзнак на чёрной мостовой. Глядя на неё сверху, я видела, какая она быламиниатюрная. Моего размера, или даже меньше. Она лежала на спине, нараспахнутом пальто, надетом в рукава. Но ткань была широко расправлена,засунута под борт ближайших припаркованных автомобилей, чтобы её увидел любойпосетитель, выходящий к машине. Волосы тоже были вытянуты назад, высвобождены.Будь женщина повыше, то видна была бы и со стоянки — проблеск соломенно-жёлтогоиз-за угла мусорного ящика. Поглядев на контур её тела, я нашла причину, покоторой кто-то счёл её выше, чем она была — пластиковые шпильки не ниже пятидюймов. Лёжа, она проигрывала в росте. Рука её была отведена направо, и на ней виднелисьследы укусов. Вампирских.
На выпуклости небольшой груди виднелась другая пара укусов,из них стекли две тоненьких полоски крови. Возле раны на шее крови не было. Мненадо было отодвинуть ящики, чтобы подойти. И тело тоже придётся повернуть,чтобы поискать другие следы укусов и насилия. В прежние времена полиция менявызывала, когда уже отработали другие эксперты, но это было давно. Сейчас мненадо было убедить народ, что я ничего на месте преступления не испорчу. А изэтого следовало, что надо найти здесь главного.
Заметить лейтенанта Рудольфа Сторра несложно. Шесть футоввосемь дюймов, сложение профессионального борца — так они были сложены, пока нестали все как Арнольд Шварценеггер. Дольф держался в форме, но железом незанимался — не было у него на это времени. Слишком много приходилось раскрыватьпреступлений. Чёрные волосы пострижены так коротко, что уши торчали по бокамголовы, как севшие на мель корабли. Это значило, что он недавно постригся. Онвсегда стригся короче, чем ему нравилось, чтобы подольше не ходить кпарикмахеру. Китель отглажен безупречно, ботинки сияют, как фонари парковки.Дольфу было все равно, как он выглядит — лишь бы опрятно и аккуратно. Дольфвообще насчёт опрятности и аккуратности с пунктиком. Наверное, поэтому его такбесят убийства — они всегда грязны и безобразны.
Я кивнула постовому, у которого, видимо, была одна работа —сторожить тело, чтобы его не трогал никто, не имеющий на то права. Он кивнул вответ и снова уставился на тело. Его слишком широко раскрытые глаза навели меняна мысль, что он впервые видит жертву вампира. Он что, боится, как бы труп неподнялся и не попытался его схарчить? Я могла бы успокоить его страхи, потомучто знала: этот труп не встанет никогда. Её обескровила целая группа вампиров,а это тебя одним из них не сделает. На самом деле такой поступок гарантировал,что вампиры получат своё удовольствие и не введут жертву в свои ряды. Я такоеуже однажды видела, и чертовски надеялась, что здесь не будет одичавшегомастера вампиров. Последний такой специально оставлял жертвы там, где их должныбыли найти — в попытке спровоцировать отзыв новых законов, дающих вампирамправа. Мистер Оливер считал, что вампиры — чудовища, и если дать им законныеправа, они слишком быстро захватят весь мир, превратив весь человеческий род ввампиров. И тогда на ком же питаться? Да, на такой охват у вампиров уйдут сотнилет, но по-настоящему старые вампиры далеко загадывают. Они могут это себепозволить, время у них есть.
