Тогда батя на меня всех собак спустил, но помог, утряс как-то через знакомых — благо их у него половина города. Очкарику быстро и фейс подправили, и операцию по замене хрусталика без очереди сразу организовали. Только всё забываться стало, и вот опять двадцать пять — теперь бывший какой-то у Леры на горизонте объявился. Демьян как маленький, честное слово, старше всех в компании, пора бы самому научиться проблемы перетирать.
Выкинул окурок на асфальт и, увидев яростный взгляд тёти Тони — дворничихи, поднял, и аккуратно опустил в урну. Любой труд надо уважать.
Забежал в школу. Звонок на урок уже прозвенел, коридоры опустели. Слегка пахло свежей краской, на подоконниках красовались липкие отпечатки пальцев. Пару стёкол прихвачены изолентой: порыв ветра — полетит вся эта конструкция к чертям собачьим какому-нибудь первоклашке на голову. Давно уже пора новые окна поставить, и вообще ремонт нормальный сделать, да администрация что-то жмётся средства выделить. Курага отца моего пыталась подбить на это дело, чтоб устроил всё как надо, и он вроде даже как обещал помочь.
Из-за отца ко мне в школе особое отношение, что с одной стороны хорошо — закрывают глаза на косяки, и вроде как не совсем хорошо в то же время. Не хотелось, чтобы все думали, что мои отметки — батиных рук дело. У меня и без его помощи оценки нормальные, хотя я и не учу ничего толком. Как-то само собой выходит, там запомнил, там списал — четвёрка в четверти.
Шагая как можно тише миновал учительскую. Не дай-то Бог директриса, — которую все ученики, от мала до велика, за глаза называли Курагой, — засечёт, что кто-то по коридору во время урока ходит. Проблем не оберёшься.
Она вроде тётка с виду мелкая, спокойная — голос в жизни ни на кого ни разу не повысила, а все в школе её боятся как огня. По струнке ходят, говорят полушепотом. Даже Круглов на что безбашенный, и то варежку при ней закрывает, не желая связываться с "Гитлером в юбке".
Поднимаюсь на третий — Долгополова навстречу по лестнице мчится, чуть с ног не сбила.
— Ты куда это?
— Пошел в ж*пу.
И ускакала.
Приплыли. Нет, то, что у Долгополовой пуля в голове — это всем давно известно, но сейчас-то я ей слова плохого не сказал, чёлку её дебильную не высмеивал.
Подошёл к кабинету английского, слышу — ржут. Нет училки что ли в классе, должна же была сегодня новая прийти…
Открыл дверь, и даже поначалу решил, что ошибся аудиторией. Стоит девчонка: глазищи огромные, напуганные, красивая такая. Даже Минаева рядом не валялась.
Стоит и мнётся, ладошки в кулачки сжимает, дрожит даже как будто. Кто такая? Новенькая, что ли…
— Можно войти? Плиз.
Все заржали ещё громче. Девчонка журнал взяла и допрос устроила. Оба-на! Она и есть новая англичанка, что ли? Нет, говорили, что молодая какая-то пришла, но чтоб настолько… А ещё не сказали, что такая красотка.
И вот как теперь об уроках думать, когда перед глазами столь очаровательное создание?
Минаева напротив шепчет что-то, глазки строит, а я сижу, и на училку смотрю. А она вроде как будто даже засмущалась немного. Глаза опускает, и тут же мельком снова посмотрит. Хмурится, всеми силами пытаясь делать вид, что всё под контролем.
Даже азарт захватил, сижу уже специально глазею, насколько её хватит. Даже настроение сразу поднялось.
Глянул, Горшок тоже сидит и плотоядно лыбится, да и остальные сразу перья распушили, показывая, кто на что горазд.
Неожиданно до этого скучные уроки английского заиграли вдруг новыми яркими красками. Кажется, учебный год обещает быть интересным.
Глава 4 Яна
Никогда я так не ждала звонка с урока, как сегодня!
Этот 11"Б" меня просто вымотал! Шум, гам, шуточки эти, несмолкающие разговоры…
Рыжий дерзил весь урок, высмеивая буквально каждое слово. Страшно подумать, что будет дальше. Моральные силы уже на исходе, ведь сегодня только второе сентября…
Набиев ещё этот, весь урок глаз не отводил, думала, дыру просверлит.
Просто сидит и молча смотрит. И ухмыляется. Имя у него ещё такое интересное — Ян. Чуть не опозорилась сегодня из-за этого. Оконфузилась бы будь здоров.
Прозвенел звонок, и даже отпускать никого не пришлось — все пулей подскочили и наутёк из класса.
— Ник, ты чего зависла? — задержалась в дверях Лосева Вера, поторапливая сестру.
Милая девочка, по крайней мере, на фоне других отличалась. Хоть молчала, и на том спасибо. Облако пушистых волос, вздёрнутый носик, а кофточка почти точь-в-точь как моя, даже неудобно стало. Я же учитель как-никак, а одеваюсь как школьница, получается.
— Ты иди, я сейчас, минутку, — отозвалась Ника, нарочито медленно собирая с парты россыпь разноцветных ручек.
Когда мы остались одни, Вероника быстро затянула шнурок кожзамовского рюкзака, и будто извиняясь пожала худенькими плечами:
— Я тебя предупреждала, что они придурки.
— Но не говорила, что настолько! Я теперь понимаю, почему Тамара Ивановна раньше времени на пенсию по здоровью ушла. Вы же любого в гроб загоните. Или в психушку.
— Могла бы быть с ними построже, а то тоже мне, мялась стояла. — В голосе укор, глаза ехидно сузились.
— Ты издеваешься? Тут только расстрел поможет. Каждого лицом к стенке, и…
Ника хихикнула.
— Пупсу и автоматной очереди мало будет. На такую-то тушу!
— Пупсу?
— Ну, Круглову Сашке, толстяку рыжему. Мы его Пупсом называем, вот он психует! — Ника весело захохотала, и я вместе с ней.
Дверь открылась и, запуская в тихий кабинет звуки шумной перемены, в проёме нарисовалась прилизанная голова Инны.
— Ян, ну ты как тут? Ой, — осеклась, увидев, что я не одна. Потом, разглядев, что это Ника, Инна заметно расслабилась и, войдя внутрь, торопливо захлопнула за собой дверь.
Инна всё делала быстро, рывками: ходила, говорила, смеялась. Иногда я даже вздрагивала, когда она эмоционально охала или вдруг начинала на кого-то ругаться.
Казалось бы, учились столько лет вместе, дружили, пора бы давно привыкнуть к её ураганной скорости и громкому голосу. Но нет, к такому, похоже, невозможно привыкнуть.
— Ну, как дела у тебя? Прошла боевое крещение у «бэшек»?
Ника поздоровалась с Инной и быстро улизнула.
— Прошла. И на удивление неплохо. Из окна выпрыгнуть хотелось всего лишь дважды.
Инна, запрокинув голову назад, задорно расхохоталась.
— А я тебе говорила, что этот класс тот ещё подарочек, все как на подбор! Один Круглов десятерых стоит. Сколько он мне крови попил!
Селиванова Инна — Инна Михайловна, молодой педагог, преподаватель химии — моя бывшая одноклассница и подруга. За одной партой сидели, списывали друг у друга, делились сокровенным. Ещё и через дорогу друг от друга жили. Шустрая, бойкая, громкая, хотя по внешности так сразу и не скажешь: светло-русые зализанные в тугой хвост волосы, круглые очки, серенькие однотипные пиджачки. Обычно так выглядят классические ботанички, но не в случае Селивановой — та и за себя и того парня запросто постоять может, и крепким словом обложит, если надо.
