Данте прошел к барной стойке.
Выпечка по-домашнему. Совсем не соответствовало образу ее семьи, который он нарисовал в своем воображении: люди, живущие на широкую ногу на деньги от продажи его изобретения.
— В отличие от тебя я не вру, особенно людям, которые мне дороги.
— Боже, любишь ты докапываться до мелочей. Когда это я тебе соврала?
— Хотя бы, когда упомянула, что он получает дивиденды за свое изобретение.
— Не важно. Я не собираюсь ворошить прошлое. Я двигаюсь дальше.
— Что есть то есть, — хрипло произнесла Ками. У нее всегда такой хриплый голос? Или заигрывает с ним? — Поэтому ты уволил меня, не дав ни единого шанса? Поэтому ты сказал, что хорошо, что мой отец мертв? Моя мать погибла в той же аварии. Не хочешь сказать, как ты счастлив слышать и эту новость? — Голос Ками звенел от ярости.
Данте хотел ответить какой-нибудь колкой репликой, чтобы она не смела надеяться, что выбранный ею тон сойдет ей с рук, но его сердце сжалось. Что бы ни случилось, потеря родителей — невыносимый удар. Он не мог отмахнуться от этого так безжалостно.
— Мне не следовало этого говорить, — проговорил он, скользнув взглядом по шраму на ее ключице. И на ноге есть шрам. Она попала в аварию?
Почему ее травмы так тревожат его? Все в этой женщине выводило его из равновесия. Предательство ее отца было уже достаточным унижением. Когда умер дедушка, он сходил с ума от горя и чувства вины. Старик любил его. Потакал ему. А Данте потерпел такое фиаско, что своей ошибкой свел деда в могилу.
Как он ни старался, но чувство вины до сих пор сжигало его изнутри.
С тех пор ничего не происходило без его согласия. Он руководствовался здравым смыслом, никогда не шел на поводу у эмоций, не потакал своим желаниям. Но вчера злость взяла верх над выдержкой. Из-за нее.
— Ты прав, тебе не следовало так говорить, — еле слышно прошептала она.
Ее полная наглость просто сногсшибательна.
Ками положила противень и лопатку в раковину. Волосы окончательно высвободились из резинки. Густые шелковистые пряди обрамляли лицо. Она была похожа на ангела.
— Послушай, — произнес Данте, слегка нервничая, — я благодарен за помощь бабушке, но работу ты не получишь.
— Что ж… — произнесла Ками, вскинув голову. Она положила печенье в коричневый бумажный пакет и протянула пакет ему. — Вот. Скажи ей, что я рада, что с ней все в порядке.
— Она пригласила тебя на ужин, — ответил Данте, проигнорировав протянутый пакет.
— У меня планы на вечер, — солгала Ками. Она поставила пакет с печеньем на стол между ними.
— Я не позволю тебе играть со мной в кошки-мышки. Надень платье и давай покончим с этим.
— Все мои вещи уже упакованы.
— Это намек, чтобы я купил тебе новые? — парировал Данте. В эту игру он играл бессчетное количество раз. Но он не мог понять, нравится ли ему играть в нее с Ками.
— Нет, — безапелляционно заявила Ками, выдернув его из бессмысленной фантазии. Она хмурилась. Он ее оскорбил? Да ладно.
— Чего ты хочешь? Какую игру ты затеяла?
— Ну ты и параноик! А вообще знаешь, чего я хочу? — хлопнув по столу ладонью, спросила Ками. — Я хочу, чтобы ты признался, что получил платежи.
— Какие платежи?
— Ты настолько богат, что даже не замечаешь? — взвинтилась Ками. Она вытолкнула его из кухни и подвела к столу. Резко начала открывать ящик стола, но остановилась.
— Черт. Не здесь. Его зовут… что-то вроде Бернардо. Он итальянец.
— Что это значит?
— Письмо! Доказательство того, что я возвращаю тебе долг, — нахмурилась Ками и закусила нижнюю губу. Данте захотел сделать то же самое. — У моего брата есть папка. Он взял ее прошлой осенью.
— Как удобно.
— Боже, какое высокомерие.
Данте пожал плечами: он и раньше это слышал. Самым трудным было снова поверить в себя. Он недооценил ее отца, и его эго сильно пострадало. Он сомневался в себе, в своих инстинктах и интеллекте. Перед ним стояла титаническая задача — восстановить семейный бизнес. Неуверенность в своих силах нещадно тормозила этот процесс. В конце концов, у него не осталось выбора, кроме как доверять своей интуиции и продолжить работу.
Больше Данте в себе не сомневался. За любое дело брался с холодной головой и оперативно, насколько это возможно, решал проблемы.
— Перестань ходить вокруг да около. Что ты задумала?
— Нет у меня скрытых мотивов. Я откликнулась на вакансию, которая соответствует моей квалификации. Потом явился ты и отправил меня восвояси. А потом я познакомилась с милой старушкой, которая по совместительству оказалась твоей бабушкой. Теперь мне нужно начинать все сначала, — выдохнула Ками и вскинула руки. — Откуда мне было знать, что ты выкупил «Тэбор»? И это не я тебя преследую, — произнесла Ками. Обида в голосе получилась почти искренней.
— Кажется, ты не лжешь, — тряхнул головой Данте, — но и твой отец умел заговаривать зубы. Настоящий семейный талант, должен отметить. Хотя у него не было дополнительного оружия, которым ты искусно пользуешься, — добавил Данте, намеренно скользнув хлестким взглядом по манящей фигуре Ками.
От такого оскорбления Ками опешила, но ее взгляд пробежался по комнате. Она покраснела.
— Я не… ты явился без предупреждения! Как будто я набрасываюсь на тебя.
— А разве нет? — отрезал Данте, твердо решив сохранить превосходство.
— Ты последний человек на земле, с которым я бы хотела иметь дело!
Она дрожала, когда произносила эти слова, и попыталась компенсировать это уверенным взглядом. Ресницы предательски затрепетали. Данте мог поклясться, что ее взгляд коснулся его тела и остановился на мышцах живота. Его желудок напрягся, член стал твердым. Ему стало так жарко, что он удивился, почему одежда на нем не загорелась.
Когда Ками вновь посмотрела ему в глаза, туман враждебности в ее глазах растворился в тумане желания.
— Если хочешь поговорить о компенсации, я слушаю, — произнес Данте.
— Что? — отшатнулась Ками.
Ками попятилась к стене. Данте положил руки по обе стороны от ее головы, не касаясь ее. Ладони Ками легли на его грудь. Сквозь одежду она могла чувствовать тепло его тела.
Как он смог так быстро обезоружить ее? Как они вообще до этого докатились. Ей захотелось провести руками по его груди и спине, исследовать его тело.
Ками чуть не застонала от беспомощности.
— Что ты предлагаешь? — напряженно прошептал Данте.
Его голос будто ласкал. По ее телу побежали мурашки. Грудь потяжелела, соски набухли. — Замерзла? — улыбнувшись, спросил мужчина.
Она чувствовала себя опьяненной и вялой. Она не попыталась отодвинуться от него или оттолкнуть. Дыхание стало прерывистым, и Ками готова была поклясться, что чувствует его возбуждение.
