Мне тогда было не более одиннадцати лет, но яуже понимала, что этот скандал не стоило воспринимать всерьез. Я знала, что дляразных людей любовь и секс не всегда имеют одинаковый смысл. Для отца«девица-горчица» была лишь сексуальным объектом, способным удовлетворитьвспыхнувшее желание. Маму же он крепко и искренне любил.
Я уже прекрасно разбиралась в том, чтопроисходило между взрослыми, и знала, что их ссоры происходят чаще всего напочве секса и все размолвки сразу же забудутся, как только родители позанимаютсялюбовью. Я раньше не говорила, но у нас в семье к сексу всегда относились как кделу прекрасному и естественному. Я часто заставала моих родителей дома внижнем белье или вообще обнаженных, и они не испытывали при этом никакогостыда. Много раз я видела и член отца в состоянии эрекции во время их с мамойинтимных ласк.
Они запирались в своей комнате в любое время,стоило им только испытать взаимное возбуждение. Я была любопытным ребенком, ихотя мне казалось, что я знаю, чем они занимаются, мне всегда очень хотелосьпонаблюдать за ними.
Ночью, когда было слышно, как скрипит ихкровать, я стучала к ним в дверь под предлогом, что хочу набрать стакан воды вих ванной комнате, хотя ванная была и рядом с моей спальней. А еще я просилародителей, чтобы мне позволили спать с ними. Чаще всего они соглашались, хотяотец в таких случаях всегда ворчал.
Чем взрослее я становилась, тем большепривязывалась к отцу. Мне хотелось быть такой же умной и всеми уважаемой, какон. С точки зрения фрейдистов, пожалуй, можно сказать, что я была влюблена вотца. Даже теперь могу признаться, что если бы я встретила такого же, как он,человека, я бы непременно в него влюбилась и даже попыталась бы выйти за негозамуж.
Я была единственным ребенком, и отец меняочень баловал, причем не столько материально, сколько своим глубокимрасположением ко мне. Даже мать не оказывала на меня такого влияния, как отец.Именно он направлял мое умственное развитие, подобно профессору Хиггинсу из«Моей прекрасной леди», и особенно следил за тем, чтобы мои способности кязыкам все время совершенствовались. Он помогал мне учить греческий, латинский,французский, немецкий в колледже, даже заставлял всю семью говорить на одном изязыков во время воскресного отдыха на море или на нашей даче зимой. Скажем, всубботу мы говорили только по-французски или по-немецки, а в воскресенье –по-английски. Каждый год мы целый месяц проводили в какой-нибудь стране, чтобыя шлифовала свое знание языка, работала над произношением или изучалачто-нибудь новое, как было, к примеру, с испанским и итальянским. Именноблагодаря отцу я получила довольно необычное образование.
С другой стороны, до двадцати одного года явсегда отдыхала с родителями, в отличие от моих друзей, которые путешествоваликомпаниями или в одиночку. Мать относилась ко мне, как к ребенку, и не хотелаподвергать никаким опасностям мою нравственность.
– Оставайся девственницей до замужества,Ксавьера, – говорила мне она. – Выходя замуж, я была девушкой, это общепринято.Твой будущий муж никогда не сможет попрекнуть свою жену ее прошлым илиотноситься к ней как к проститутке. Ты сможешь идти по жизни с гордо поднятойголовой, никому не дашь пищи для сплетен.
Эти рассуждения кажутся довольно устаревшими ине совсем уместными, особенно если припомнить все нудистские сцены в нашейсемье, свидетельницей которых я была с раннего детства.
Говорят, Диоген с зажженной лампой в рукенапрасно искал честного человека. И в наши дни, пожалуй, днем с огнем не сыщешьдевственницу старше шестнадцати лет.
Однако моя мать, когда мне исполнилосьшестнадцать, могла быть совершенно спокойной, так как моя любовь уж никак немогла сделать меня женщиной. Потому что ее звали Хельга.
Она была моей лучшей подругой в колледже. И,сама не знаю почему, уже целый год я страстно ее любила. Я кое-что знала олесбиянках, однако никак не относила себя к этим созданиям с короткимиволосами, полумужчинам, полуженщинам, носившим брюки. Мои старшие товарищи поклассу на улице с усмешкой показывали на них пальцами.
Хельга так никогда и не разделила со мной моичувства. Она вообще не подозревала, что существуют на свете какие-то лесбиянки.Бедняжка Хельга, видимо, не раз была озадачена, когда я, как бы случайно,частенько натыкалась на ее прекрасную грудь.
Она была на год старше меня. Мы с ней, будтородные сестры, делились нашими маленькими секретами. Но насколько я была раноразвита в сексуальном плане, настолько она была наивной и невинной.
В пятнадцать лет я уже целовалась с моиммальчиком, подробно изучила его тело, даже брала у него минет. Хельга этого незнала, но понимала, что я в области секса знаю побольше нее.
Однажды моя милая Хельга даже попросила у менясовета по этому поводу.
– Ксавьера, я должна тебе сказать что-то оченьинтимное, – робко начала она, когда мы после завтрака прогуливались во двореколледжа. – Мне нужна твоя помощь. Петер Корвер сегодня пригласил меня к себена вечеринку. Я думаю, он захочет меня поцеловать…
Когда она сказала мне, что у нее свидание смальчиком, за которым бегали многие девчонки колледжа, я испытала приступжгучей ревности. Но не к ней, а к нему.
– Ты не поверишь, – продолжала Хельга, – но яникогда не целовалась с мальчиками и не знаю, как это делается.
Хельга – высокая, стройная, с прекрасноразвитой грудью и великолепной черной шевелюрой, была одной из самых красивыхдевушек в колледже. Откровенно говоря, меня очень удивило ее признание.
– Можешь ли ты мне объяснить, что к чему? –спросила она.
– Конечно, Хельга, – ответила я. – Послезанятий мы пойдем к тебе, и я покажу, как и что надо делать.
Дело было зимой, и в четыре часа вечера, когдамы вышли из школы, уже стемнело. Мы сели на мой велосипед и поехали домой кХельге.
Мы вошли в темный холл. Я подумала, что здесьнам будет лучше всего, так как родители Хельги, люди весьма религиозные иконсервативные, вряд ли обрадовались бы, увидев свою дочь на собственнойпостели в объятиях школьной подруги.
Я предложила Хельге стать под лестницу междупервым и вторым этажами: «Это будет то место, где ты спрячешься с Петером,когда он захочет тебя поцеловать.»
Я слегка подтолкнула ее под дубовую лестницу итам начала, по сути, заниматься любовью со своей подружкой.
Хельга сразу же подчинилась мне, хотя яподозреваю, она не ждала того, о чем мечтала я.
