Сейчас он все равно не смог бы заснуть. Образы Барнаби Хартаи его скорбящего отца стояли перед его мысленным взором.
– Я не задержусь там слишком долго.
Об этом Ханна тоже знала. По субботам Иеремия отправлялся вКалистогу, где его ждала Мэри-Эллен Браун.
Однако Ханна понимала, что сегодня у Иеремии не лежала кэтому душа.
Терстон налил чашку кофе из кофейника, стоявшего на плите, ипосмотрел на старую подругу. Прошедшая ночь заставила его задуматься.
– Я сказал, что ему нужно жениться и снова завестидетей. Я был прав?
Ханна покачала головой:
– Ты сам должен был так поступить восемнадцать летназад.
– Я только что думал об этом. – Иеремия посмотрел вокно, окинув взглядом холмы.
Он так и не разрешил Ханне повесить в доме ни однойзанавески, потому что ему нравился вид долины. Кроме того, на несколько мильвокруг все равно не было ни души.
– Тебе еще не поздно это сделать. – Голос Ханны звучалпо-старчески печально.
Она жалела Иеремию. Он был одинок, понимал он сам это илинет, и Ханна надеялась, что Джон Харт не изберет себе такое же будущее. Онасчитала это ошибкой. У Ханны никогда не было детей, однако это случилось поволе судьбы, а не по ее желанию.
– Ты еще молод и можешь жениться, Иеремия.
Терстон только рассмеялся в ответ:
– Нет, я-то как раз слишком стар, а потом... – Оннахмурился от нахлынувших мыслей, снова встретившись с Ханной взглядом; оба онисейчас думали об одном и том же. – Я никогда не мог представить себя мужем Мэри-Эллен,а кроме нее, у меня больше никого не было. Уже много лет.
Ханна знала, что Иеремия встречается только с Мэри-Эллен, нопосле того, что он пережил этой ночью, ему нужно было поговорить с ней, и онасама это понимала. Она была его другом.
– Почему тебе ни разу не захотелось жениться на ней?
Ханна всегда недоумевала по этому поводу, хотя, как ейказалось, она знала, в чем причина. И была не слишком далека от истины.
– Она не та женщина, которая мне нужна, Ханна. И я неимею в виду ничего плохого. Сначала она действительно не хотела выходить заменя замуж, хотя мне казалось, рано или поздно ей этого захочется. Она хотелабыть свободной. – Иеремия улыбнулся. – Это очень независимое маленькоесущество, которому всегда хотелось самой воспитывать своих детей. По-моему, онаиспугалась, что люди будут говорить, что она, дескать, вышла за меня замуж радикорысти или решила нажиться за мой счет. – Иеремия вздохнул. – Вместо этого еестали называть шлюхой. Только она, кажется, не слишком переживала из-за таких вещей.Она всегда говорила, что считает себя порядочной женщиной и что у нее нетникого, кроме меня, так что ей наплевать на всякую болтовню. Однажды я сделалей предложение. – Увидев ошеломленное лицо Ханны, Иеремия усмехнулся: – Она мнеотказала. Это случилось как раз тогда, когда проклятые бабы в Калистоге сталиговорить о ней бог знает что. Мне всегда казалось, что это дело рук ее матери.Ей хотелось, чтобы я взял Мэри в жены. Возможно, так оно и было бы, толькоМэри-Эллен послала меня ко всем чертям. Она заявила, что не станет выходитьзамуж из-за каких-то старых вешалок. По-моему, она тогда еще любила своегопьяницу-мужа. Он ушел от нее два с лишним года назад, но Мэри продолжаланадеяться, что он все-таки вернется. Я понял это из ее разговоров. – Иеремияснова улыбнулся. – Я рад, что он так и не вернулся. Мне было хорошо с ней.
А ей было хорошо с ним. Иеремия обставил дом Мэри и покупалвещи для ее детей, когда она соглашалась принимать подарки. Они провели вместесемь лет, а мужа Мэри уже два года как не было в живых. Они оба привыкли кустановившимся между ними отношениям. Каждый субботний вечер Иеремия приезжал вКалистогу и оставался у нее на ночь. Детей на это время отправляли к материМэри. Теперь они уже не старались скрывать свою связь так, как делали этораньше. Им больше незачем было таиться: все в городе знали, что Мэри сталаподругой Иеремии Терстона... Терстоновской потаскухой, как называли ее раньше.Однако теперь этого уже никто не осмеливался произносить. Иеремия личноразделался кое с кем, повторившим эти слова. Однако он сам понимал, чтопредставляла собой Мэри-Эллен. Таких, как она, женщины всегда недолюбливают иревнуют к ним мужчин. Рыжие волосы, длинные ноги и полные груди делали еекрасоту вызывающей, сразу заставляли обращать на нее внимание. Мэри специальноносила слишком короткие платья, чтобы какой-нибудь проезжающий мимо ковбойпосмотрел на ее ноги, когда она, уступая ему дорогу, стояла на обочине сприподнятым выше лодыжек подолом. Именно так познакомился с ней сам Иеремия. Когдаон освободил Мэри от остальной одежды, она оказалась еще прекраснее, чем онпредполагал. Она так очаровала Иеремию, что через некоторое время он вернулся кней снова. Вскоре Терстон убедился в ее редкостной доброте и порядочности, втом, как ей хотелось доставить ему удовольствие. Она беззаветно любила своихдетей: казалось, она была готова сделать для них что угодно. Муж ушел от Мэридва года назад, и она теперь работала в гостинице на ближайшем курорте. Мэриодновременно была официанткой, танцовщицей и горничной. Она продолжала работатьдаже после того, как завязался их роман. Она без конца твердила, что ей от негоничего не нужно. Иеремия несколько раз пытался выбросить Мэри из головы, однаковсе равно тянулся к ее теплоте и нежности. Она заполняла пустоту в его сердце,и Терстона влекло к ней неистребимое желание быть кому-то в радость. Вначале онприезжал в Калистогу по нескольку раз в неделю, однако она не знала, куда детьдетей, и к концу первого года знакомства они стали регулярно встречаться по субботам.Казалось невероятным, что с тех пор прошло уже семь лет. Особенно в те минуты,когда Иеремии случалось видеть ее детей. Самой Мэри-Эллен исполнилось тридцатьдва, но она оставалась по-прежнему красива. И все же Иеремия так и не могпредставить ее в роли жены. Она казалась ему слишком умудренной опытом, слишкомоткровенной, слишком знакомой. Тем не менее ему нравились ее порядочность,откровенность и смелость. Она ни разу не пыталась идти на попятную из-за того,что люди могли сказать об их отношениях с Иеремией, хотя он понимал, что ейподчас бывало очень нелегко.
– Ты бы женился на ней сейчас?
Иеремия не стал уклоняться от ответа. Нет, даже теперь,спустя семь лет, он совершенно не представлял себя мужем Мэри-Эллен.
– Не знаю. – Вздохнув, он посмотрел на пожилую женщину.– Я, наверное, уже слишком стар, чтобы задумываться о таких вещах. Тебе так некажется? – Вопрос был риторический, однако Ханна не задержалась с ответом:
– Нет, не кажется. По-моему, тебе как раз нужно этосделать, пока еще не поздно, Иеремия Терстон.
Впрочем, Ханна не считала, что его женой должна стать именноМэри-Эллен, как бы она ей ни нравилась. Ханна знала ее всю жизнь, она видела еенасквозь, и иногда Мэри-Эллен казалась ей непроходимой дурой. Ханна первойназвала глупостью ее открытую связь с Иеремией. Однако Мэри просто невозможнобыло не любить из-за ее доброго сердца... Как бы там ни было, ей ужеисполнилось тридцать два года, а Иеремии нужна молодая женщина, которая рожалабы ему детей. У Мэри-Эллен было целых трое своих, и она едва не умерла, рожаяпоследнего. Только сумасшедшая на ее месте попробовала бы рожать еще раз, и онасама это понимала.
