Как только эти манипуляции были проделаны, воздух над замкнутой гексаграммой сгустился, став практически осязаемым, а по аудитории разлился легкий гудящий звук. В следующую секунду Аркисон прочитал заклинание-призыв и воздух над рисунком поменялся, став сначала ярко красным, а затем потемнев до практически черного. Момент ничего не происходило, а потом дым рассеялся и по аудитории прокатился неприятный, режущий слух вой навьи, которая уже билась в центре пентаграммы, злобно клацая зубами.
Это было небольшое, в человеческие полроста, существо, покрытое свалявшимся буро-серым мехом и огромными изумрудными глазами с вертикальными узкими зрачками.
— Жуть. — Послышалось со стороны сидящей рядом Иланки, и я молча кивнула, соглашаясь. Знающий человек будет обходить навьи по десятой дороге. Эти существа, как правило, живущие большими стаями, были очень страшными противниками, победить которых ох как не просто. Лично я знаю, что предпочту скорей погибнуть от собственного же клинка, чем попасть к ним в лапы. Дело в том, что навьи, в отличие от большей части другой нежити, не убивают своих жертв. Они всей стаей набрасываются и пьют кровь, при этом сам человек мало того, что находиться в сознании, так и сам через двадцать минут пополняет ряды этой нежити. Брррр…
Тем временем Магистр, уже полностью подчинив сознание подопытной навьи, повернулся к аудитории. А потом улыбнулся, неприятно так, зло улыбнулся. Мне. Вот, блин! Следующие слова Аркисона подтвердили мои опасения:
— Адептка Заозерская, не подойдете ли вы сюда и не продемонстрируете ли нам все то, что вы сегодня узнали? — Это был, конечно, риторический вопрос.
И я под легкий шелест шепотков и под двумя сочувственными взглядами приблизилась к гексаграмме. Магистр широко повел рукой, приглашая меня начать.
Навьи смотрела на меня своими огромными плошкообразными глазами и вдруг потянула ко мне лапу, однако тот час опустила её, болезненно дернувшись. Магистр все же держал его под присмотром. Что ж, и на том спасибо. Вообще же меня поражало, как колдует Аркисон. У каждого мага были свои методы и подходы, по которым их можно было опознать. Отличительной чертой магии Магистра по нежити и нечисти было то, что он действовал грубо, топорно и небрежно, что ли. Вся та нежить, которая по желанию Магистра появлялась в гексаграмме, подчинившись ему, становилась похожа на кукол, которых за ниточки дергает непрофессиональный кукловод. Их движения становились угловатыми и дерганными, а взгляд пустым и остекленевшим. Аркисон не утруждал себя никакими трансформирующими или парализующими волю заклинаниями, он просто сырой силой «сжимал» сознание в кулак. Я считала это неправильным, и мне это не нравилось. Не смотря на то, что я знала об этой нежити, мне было её сейчас жаль.
— Мы ждем, Заозерская. — Проскрипело у меня прямо под ухом. Я повернулась спиной к навьи (смелый поступок!) и стала рассказывать всё, что мне известно об этом виде нежити. Под конец моего ответа Магистр остановил меня и задал вопрос:
— Как можно уничтожить навьи?
— Навьи ночная нежить, поэтому боится света, но убить им их нельзя. Самый верный способ это огонь, а так же серебро. — Ответила я и перевела дух, так как считала, что добавить мне нечего.
Неожиданно за спиной я услышала сдавленное рычание, и, оглянувшись, обалдело увидела, как эта самая ночная нежить дернулась и занесла лапу для удара. В следующую секунду меня снесло к стенке, и я еле успела увернуться от накинувшегося на меня лохматого комка. Меня хватило еще на один прыжок, затем спину обдало жаром, и на пол глухо что-то свалилось, распространяя тошнотворный запах паленой шерсти.
Кое-как приняв вертикальное положения и нисколько не стесняясь в выражениях, я увидела у своих ног обугленное нечто, бывший раньше подопытной навьи, невдалеке стоял хмурившийся Магистр с всё еще вытянутой рукой, от которой поднимался еле уловимый дым. С анфилады, так же не испытывая стеснения в речевых конфигурациях, ко мне уже спешили Иланка с Мартином, а я почему-то подумала, что мне опять наверняка придется посетить кабинет Учителя. Второй раз за день. А ведь следующая неделя еще даже не началась!
Глава 2
Комиссию встречали всей Школой, начиная от ректора с Магистрами и заканчивая кухонными кошками и школьным домовым. Утром, когда первые солнечные лучи позолотили высокую колокольню здания, а в воздухе еще стояла легкая ночная прохлада, в ворота Школы Магии въехали всадники. Несмотря на ранний час, на окнах гирляндами висели адепты, стараясь рассмотреть вновь прибывших. Их было пятеро. Четверо людей — традиционно маги стихийники — посещали наше заведение уже не в первый раз. Последний же всадник, восседающий на великолепном тонконогом жеребце песочной расцветки, был ни кем иным как эльфом. Эта новость со скоростью лесного пожара разнеслась по Школе, заставив волноваться не столько начальство, сколько нашу прекрасную половину заведения. Держу пари, что в этот день пудры, восковой помады и заклинаний для внешности было использовано больше, чем за весь прошедший год.
Стороны обмолвились несколькими приличествующими случаю фразами, после чего вся честная компания удалилась в кабинет ректора, откуда вышла лишь после обеда и весь оставшийся день провела у Магического Родника. В общем, ничего существенного и занимательного не произошло, если не считать нескольких неудачных попыток взломать охранное заклинание комнаты, отведенной эльфу (а, что вы хотели? девушки у нас очень целеустремленные и упорные) и происшествия с Сеней, который до икоты напугал одного члена комиссии — мага земли — когда с воплями выскочил прямо из стены (оказалось, за ним снова вели охоту два стихийника). Правда, зная Сеню, вопрос о том, кто испугался больше, я для себя оставила открытым.
Все это нам с Иланкой вечером поведал Мартин, так как мы этот день провели в городе. Еще на кануне приезда высоких гостей нам сообщили, что завтра нас в стенах Школы видеть не желают. Ну, сказали это конечно не так, но смысл я передала почти в точности. Поэтому, за час до прибытия комиссии, за нашими спинами с шумом закрылись ворота, рождая в моей голове прилюбопытнейший вопрос: «А пустят ли нас вообще назад до отбытия начальства?» В любом случае незапланированному выходному мы откровенно обрадовались и, с выданной досрочно стипендией (взяткой?), приятно оттягивающей карман, бодро зашагали в сторону города.
Мирославль был большим и красивым городом с широкими мощеными улицами, пышными зелеными садами, уютными скверами и приветливыми жителями. Единственным недостатком города, на мой взгляд, был его градоправитель — папаша моего разлюбезного Зеньки. Наша Школа формально считалась частью Мирославля, но фактически находилась за чертой города, расположившись чуть южнее в объятиях небольшого леса, который наши адепты именовали Малиновой пущей. От школы в город вела хорошая утрамбованная дорога, по которой как раз мы и вышагивали, подставив теплому весеннему солнышку наши бледные после зимы лица.
Мы шли в дружелюбном молчании, погрузившись в свои мысли, и мирную тишину нарушало лишь далекое плескание Каменки — речки, текущей по левую руку от нас и берущую свое начало в Лесном пруду в Малиновой пуще — да тихое бряканье рукояти Иланкиного меча о медную бляшку пояса. Моя подруга никогда не расставалась с оружием. Я же со всем, что может уколоть, порезать и проткнуть была на уважительное «вы». По правде сказать, за спиной у меня тоже болтался широкий короткий меч, который я носила скорей как дань традиции, а еще потому, что Илана без него меня не выпустила бы даже за порог. Все попытки моей подруги вбить мне в голову премудрости техники мечного боя заканчивались в школьном лазарете, причем в качестве наглядной иллюстрации к книге о первой помощи выступала исключительно я.
