На это понадобилось всего лишь три месяца, четырнадцать тысяч миль и двести часов за покерным столом.
Но сейчас, слушая историю Ханны Грубер, Мишель думала вовсе не о покере. Удивляясь, как удается этой женщине так страстно рассказывать о своих бедах, несмотря на одышку и простуду, Мишель записывала в блокнот историю плавания по Атлантическому океану, отмечала случаи безжалостного, часто жестокого обращения, какое довелось претерпеть семье до въезда в США, писала о том, каким медленным и опасным было путешествие семейства Груберов через всю страну. Ханна укачивала на руках младенца, ребенок постарше привалился к ее плечу. С видом стоика сидя рядом с женой, Иозеф Грубер держал на коленях третьего ребенка и опасливо поглядывал на Ханну.
Мишель тронула заботливость Грубера, то, как он смотрел на изможденное лицо жены и ее устало склоненные плечи. Когда Ханна согласилась поговорить с Мишель, ее муж был явно недоволен, но не запретил жене провести время в общении с другой женщиной. Он тоже не отказался бы поболтать, но говорил по-английски еще плохо. Мишель догадывалась, что Грубер желает доставить жене хоть небольшое удовольствие: с тех пор как семья покинула Германию, им пришлось несладко.
В вагоне, где путешествовали эмигранты, стояла жуткая духота. Проведя здесь почти час, Мишель так и не свыклась с запахом немытых тел. Было слишком холодно, чтобы открывать окна, вони прибавляли чадящие керосиновые лампы и печка, которую топили самым грязным и дешевым углем. Вагон был слишком переполнен, и Мишель не нашла себе места, чтобы присесть, пришлось попросить одного из пассажиров на время уступить его. Голые скамьи были слишком узкими, расположиться на них могли только дети. Проходы заполняли вещи, которые не помещались на верхних полках или под скамьями; туалет отгораживала занавеска, не обеспечивающая уединения.
Это был далеко не первый эмигрантский вагон, который посетила Мишель, уже успев выяснить, что скверные условия в нем вполне типичны. За сорок долларов можно было купить не удобства, а только надежду.
«Путешествие надежды», — подумала Мишель, и такой заголовок показался ей неплохим. Она нацарапала его вверху страницы. Послушав Ханну еще несколько минут и увидев, что женщина устала до изнеможения, Мишель завершила интервью. Возможно, теплый климат Калифорнии помог бы Ханне избавиться от болезни, но Мишель не знала, в состоянии ли семейство Груберов уехать в такую даль. Редко случалось, чтобы эмигранты в пути не подхватывали какую-нибудь инфекцию, но смерть от болезней еще не стала нормой в их среде. Мишель вспомнила врача, с которым ей удалось поговорить в одном из вагонов первого класса. Возможно, он согласится осмотреть Ханну и порекомендует что-нибудь от кашля.
Мишель закрыла блокнот, сунула карандаш за ухо, где уже торчал один, и поправила очки на носу, передвигая их повыше. Вложив золотую монету — свой выигрыш в покер — в маленькую пухлую ладошку одного из младших Груберов, она поблагодарила Ханну и ее мужа за беседу и стала пробираться к выходу из вагона.
Снаружи облегчение оказалось и блаженным, и слишком кратким. Триста сорок девятый поезд полз по горному перевалу, где воздух был пронзительно-холодным даже без ветра. Мишель сунула блокнот в карман пальто и перешла в следующий вагон. После нескольких секунд, проведенных на свежем воздухе, вонь во втором эмигрантском вагоне показалась невыносимой. Мишель понадобилось собраться с силами, чтобы не поморщиться от отвращения. Пассажиры почти не обращали на нее внимания, привыкнув к любопытству богачей из первого класса. Если в адрес Мишель и были замечания, то они касались только ее лица — оно не выражало ни презрения, ни насмешки, ни сочувствия. Она просто мирилась с увиденным. Стоило ей сменить одежду, и она ничем не отличалась бы от этих людей.
Гораздо труднее приходилось среди пассажиров второго класса. Мишель уже получила предложения от двух рудокопов и одного ковбоя — они клялись быть верными ей, пока не окажутся в пределах досягаемости борделя в Барневилле. Мишель отвечала им лишь суровыми взглядами поверх очков. Эти взгляды не требовали пояснений.
Бог ты мой, подумал Этан Стоун, у нее до сих пор карандаши в волосах! Он поднял руку, прикрывая рот и сдерживая желание заговорить с Мишель, пока та проходила мимо. По крайней мере теперь очки сидели у нее на носу, как полагалось. Мысленно посчитав на пальцах, Этан обнаружил, что прошло менее полугода с тех пор, как он первый и единственный раз видел эту женщину. Он удивился тому, как быстро вспомнил ее, — впрочем, у Этана была хорошая память на лица. В его работе от хорошей памяти часто зависела жизнь и смерть. Но на этот раз он запомнил женщину по другой причине. Увидев ее снова, он вспомнил не только ее лицо, но и серьезно сжатые губы, согнутые плечи, когда она склонялась над столом, и твердость, с которой она выдержала упреки Логана Маршалла.
Пока Мишель пробиралась к вагонам первого класса, Этан вновь поразился ее решимости и целеустремленности, не в силах оторвать взгляд от стройной фигуры, талии, которую он мог бы обхватить двумя ладонями, и груди, заставившей его пожалеть о том, что когда-то он счел эту фигуру мальчишеской. Этана не удивили замечания, которые бросали пассажиры вслед Мишель, не удивили предложения, которые она получила. Она была первой приличной» недоступной женщиной, которую видели за этот месяц многие мужчины в вагоне. Они были даже готовы снисходительно отнестись к таким мелочам, как карандаши за ухом и в пучке волос. Внезапно, когда Мишель уже прошла, Этан обнаружил, что думает о цвете ее глаз, и это открытие было не из приятных.
Как только Мишель скрылась из виду, Этан распрямил в узком проходе ноги и потянулся. Только сейчас, ощутив, как затекли шея, плечи и спина, Этан понял, насколько взвинтило его присутствие мисс Деннехи. Стоит ей узнать его, и все погибло. Этан ухмыльнулся, соображая, насколько хороша память Мишель на лица.
Бен Симпсон ткнул Этана в бок. Бен был долговязым, костлявым мужчиной, и его острый локоть угодил Этану в ребра. Этан сердито обернулся, и Бен смущенно опустил глаза.
Прокашлявшись, он осторожно попросил:
— Проверь время, а?
— Ты спрашивал всего две минуты назад. Расслабься, Бен. Все спланировано как надо — вплоть до платка на твоей шее. Хьюстон сам все проверил.
Худое тело Бена переполнялось беспокойной, тревожной энергией. Он забарабанил пальцами по скамье между собой и Этаном. Бен явно хотел снова проверить, на месте ли под его одеждой револьвер «миротворец», и удержался от подобного поступка лишь под очередным недовольным взглядом Этана. Бен так и не мог понять, нравится ли ему Этан и заслуживает ли он доверия, но ловкость, с которой Этан обращался с оружием, несомненно, вызывала уважение. Учитывая сложность предстоящего дела, подобное качество было весьма ценным, на взгляд Бена Симпсона.
— Похоже, мы целую вечность будем карабкаться по этим горам, — проворчал Бен, мрачно выглядывая в окно. Темнота мешала ему разглядеть местность, но Бена это не смущало. Задолго до того как rib горам Колорадо протянулась железная дорога, Бен Симпсон изъездил эти места верхом вдоль и поперек. — Даже на мулах добрались бы быстрее.
