Да еще в наручниках, ни больше ни меньше. Торчала на борту этой нелепой пародии на боевой корабль, в котором ее сестра и прочие так называемые «Стражи Галактики» намеревались доставить Небулу на планету Ксандар.
Где она проведет в тюрьме остаток своей жизни.
– Ты выглядишь...
Она обернулась к говорившей, которая находилась рядом практически с той самой минуты, когда Небулу притащили на корабль как какую-то жалкую пленницу. Отвечать не стала, лишь посмотрела черными, мертвыми глазами, в которых ясно читалось: «Я не собираюсь с тобой говорить. Никогда».
– Я хотела сказать, ты выглядишь уставшей.
Небула только зарычала, уставившись на высокую
зеленокожую женщину. Гамора. Ее сестра. При одном взгляде на нее внутри что-то шевельнулось. Какое-то чувство, похожее на... На что?
По правде сказать, Небула и сама не знала. Долгие годы она позволяла себе испытывать одну-единственную эмоцию, столь же чистую, сколь всепоглощающую, заполнявшую тело и разум, горевшую адским пламенем, опаляя каждую мысль и поступок.
Так что же она сейчас почувствовала? Неужели... нежность? А может быть, заботу, беспокойство? Чем бы это ни было, Небула решила, что оно ей ненавистно и вообще ее не касается.
Подобные чувства – признак слабости. А именно слабость Небула ненавидела сильнее всего.
– Ваш корабль, – произнесла она, меняя тему, – форменный кошмар. Какое неприятное везение, что вы еще трепыхаетесь.
– Ну, не все так ужасно, – Гамора тихо рассмеялась, подходя ближе. – Это наш дом, хотя с первого взгляда не скажешь.
– Дом, – повторила Небула, в ее устах это слово прозвучало как ругательство. – А неплохо, наверное, иметь дом.
– Опять ты об этом, – Гамора тяжело вздохнула, отводя глаза.
– Да! Опять! – закричала Небула, в приступе ярости запрокинув голову.
Ее черные глаза расширились, рот оскалился в презрительной усмешке, скованные руки напряглись.
– Мне очень жаль, – произнесла после долгого молчания Гамора, вновь поднимая лицо.
Их взгляды встретились.
– Я не хочу твоей жалости, – процедила Небула, удивительно быстро переходя от неистовства к ледяному спокойствию.
Она вполне себя контролировала. Всегда.
Ну почти.
– А что тогда ты хочешь?
– Твоей смерти.
– Сестричка, – хмыкнула Гамора, развернулась и ушла.
* * *
– Я есть хочу, – сказала Небула с легкой тоской в голосе.
Часы шли за часами, она уже бросила их считать.
– Дай мне немного корня тысячелистника.
Теперь Небула была прикована наручниками к шесту, спускавшемуся с потолка. Она находилась в кубрике «Милано», но вынуждена была стоять.
– Нет, – отозвался знакомый голос. – Корни еще не созрели. Плюс я тебя ненавижу.
Небула почувствовала, как в жилах забурлила кровь жарко пульсируя в висках.
– Так, значит, ты меня ненавидишь? – переспросила она, не утруждая себя ни презрением, ни отвращением. – Ты, которая бросила меня там, единолично завладев Камнем? И вот гордо стоишь здесь. Как же, героиня!
Слово «героиня» прямо-таки застряло у нее в глотке. Небулу даже замутило. Уточнять, где это «там», нужды не было. Гамора и так прекрасно поняла. Речь шла о месте, где сестры жили до тех пор, пока Гамора не покинула его и не обрела новую семью, без оглядки на прошлое.
– Скоро я избавлюсь от этих оков, – продолжила Небула, – и убью тебя. Клянусь.
– Нет, ты закончишь свои дни в тюрьме на Ксан- даре. От всей души советую принять этот факт.
Небула зарычала, с силой рванув наручники. Но они не поддались, как не поддавалась и она сама.
Глава 2
Где бы вы ни были, на Земле или на планете Икс, на Ксандаре или на Забвении, вам никуда не деться от космической уверенности в существовании одного незыблемого закона Вселенной. Нет, не смерти, хотя она неизбежна (почти всегда), и не налогов, пусть они так же неотвратимы, как и смерть (причем, в отличие от последней, исключений не допускают).
Этот незыблемый закон гласит: братья (и сестры) не ладят между собой. Возможно, не все время, но не ладят. Иногда их свары становятся довольно бурными. В пылу ссоры люди могут наговорить всякое, а то и наломать дров. Даже те – особенно те, – кто глубоко симпатизирует друг другу, могут в один миг превратиться из друзей в недругов. По прошествии времени, когда страсти улягутся, они раскаются, все вернется на круги своя, а семейные узы станут только крепче.
Это как правило.
Однако Гамора и Небула – исключение. Любую ссору, даже воображаемую, эти женщины стремились разрешить единственным известным им способом: попытаться переломать друг другу пальцы. Небула хорошо помнила одну такую «ссору», приключившуюся в те времена, когда сестры служили Ронану Обвинителю – воину расы кри. Небула и Гамора всю жизнь желали лишь одного: угодить отцу, заслужив его одобрение. Вот только их отцом, правда, приемным, был Танос – космический тиран и вестник смерти, Нельзя угодить тому, кто вечно всем недоволен.
Что бы ни делала Небула, Таносу все было не так. И он раз за разом намекал на то, что с Гаморой ей никогда не сравниться.
С того самого дня, когда сестры поступили под начало Ронана, Танос четко дал понять: от Гаморы он ждет великих дел, а Небула будет исполнять приказы или сдохнет, но не более того.
Девушку это не устраивало.
Поэтому однажды она подошла к сестре, схватила ее за левую руку и заломила, со всей силы сжав пальцы.
– Думаешь, я ни о чем не догадываюсь? – прошипела она, чувствуя бурлящий внутри гнев. Вообще-то, бурлил он не переставая.
– Сестра!.. – проговорила Гамора сдавленным от боли голосом и поморщилась, когда Небула усилила хватку.
– Хочешь меня обойти? – продолжала та выкручивать ей руку, пока не услышала треск. – Хочешь, чтобы Ронан доложил отцу, что только ты можешь способствовать воплощению его великого замысла?
Небула все сильнее и сильнее сжимала пальцы, и вдруг Гамора нанесла удар. Ее правая рука схватила запястье сестры, заставив ту разжать пальцы и пошатнуться. Потом кулак двинул Небулу в грудь, отбросив на несколько футов.
– Я оставлю тебя в живых! – сказала Гамора.
И началась драка.
Две женщины принялись кружить друг около друга, каждая ждала, когда противница нападет. И ни одна не нападала.
До поры до времени.
– Сострадание? – презрительно сплюнула Небула. – Что бы сказал на это Ронан?
Сама она никакого сострадания не испытывала. Ни к сестре, ни к кому бы то ни было. Но прекрасно умела распознавать его в других.
