Крутится, вертится шар голубой…
– Крутится, вертится над головой… – оглушил меня рокочущий бас Христо.
С пляжа мы ушли, когда стало темнеть. Христо аккуратно вынул из пакета толстую туристскую свечу в стеклянной банке, поставил ее на гальку и огляделся. Поблизости лежал небольшой валун с плоской верхушкой. Его-то Христо и приволок к скале, поставил под доской, пристроил сверху свечу и зажег. Оранжевый язычок пламени разогнал густеющие сумерки, и показалось, что стало теплее.
– Ну, посидели, помянули, пора и по домам. Подвезти? У меня машина там наверху.
– Нет, спасибо, мне тут близко.
Христо одобрительно хмыкнул и вдруг стукнул меня по плечу, да так, что я чуть не упала – подогнулось колено.
– Ну, бывай! Спасибо тебе.
– И вам спасибо, Христо.
Он заломил капитанку на правую бровь и исчез в темноте.
Оставшись одна, я подошла к скале, провела рукой по надписи. Пальцы определенно покалывало, но почему это происходит, думать не хотелось. Не хотелось и смотреть из-под руки через левое плечо. Даже если опять увижу безымянный призрак, то что ему сказать? Просто завершено намеченное дело, выполнено обещание, данное – кому? Себе, прежде всего. Ну, и бабушке.
Не оставляло ощущение, что я здесь не одна, что на огонек, горящий под скалой, собираются тени. Спину буравил чей-то неотступный взгляд, но страха не было. После всего, что произошло за последние недели, способность бояться как-то усохла, атрофировалась. Или, может быть, переросла в способность броситься навстречу страху, а не бежать от него.
Я еще раз погладила доску и направилась к лестнице.
Следующий день не задался с самого утра. Я проспала, слишком поздно подняла Дашку с Катькой, не успела побрить шерсть на ногах… Все цеплялось одно за другое, и когда удалось не только втиснуться в автобус, но и занять освободившееся сиденье, показалось, что полоса неудач закончилась. Правда, плеер разрядился окончательно, и волей-неволей пришлось слушать радио. Шофер решил узнать новости. Генеральная ассамблея ООН приняла решение… Президент Соединенных Штатов заявил… В Перу произошло землетрясение силой в шесть баллов… Судану грозит гуманитарная катастрофа… В Кот-д’Ивуаре совершен военный переворот… Утешительные новости, что и говорить.
Я извернулась ужом, вылезая из автобуса.
Прием выдался тяжелым, и к концу его я мечтала только об одном: поскорее заняться документацией. Пять инвалидов на переосвидетельствование – это несколько часов писанины. Но день не зря начался с неудач. За десять минут до конца приема появилась бабка Запорожец. Год назад она с пристрастием допытывалась, стоит ли ей прописывать у себя сына-алкоголика. Услышала мое мнение, поступила наоборот и теперь раз в пару месяцев приходит поплакаться.
– Здравствуй, Андреевна, ты послушай, что он выкинул… Дура я была, ой дура, надо было тебя слушать…
– Ольга Андреевна, зайдите в отдел кадров.
Хорошенькая Таня, медсестра невролога, упорхнула в свой кабинет по соседству, а я, благословляя счастливый случай, вытеснила бабку Запорожец из кабинета и отправилась на второй этаж.
Давным-давно, больше месяца назад, еще человеком я написала заявление на денежную компенсацию за отпуск. Больше дел в отделе кадров быть не могло. Пожилая кадровичка, путаясь в формулировках, промямлила, что мне отказано, придется отгуливать отпуск.
– Зайдите к завполиклиникой, она объяснит.
Заведующая поставленным голосом предложила переписать заявление: на отпуск с последующим увольнением.
– По какой причине? – спросила я, чувствуя, как начинает подергиваться уголок рта. Вот прижимаются к голове и сдвигаются назад уши – благо под волосами не видно. Оборотень реагирует на мой гнев и сейчас бросится – как тогда, в такси…
– Нет! Не надо, Изуми! Мне ничего не угрожает! А вот еще один труп с перегрызенным горлом может меня погубить.
– Как знаешь, – беззвучно сказали мне с явным сожалением. Словно кто-то пожал плечами и свернулся поудобнее – пушистым клубком…
– Подумайте сами, Ольга Андреевна.
– К моей работе есть какие-то претензии?
– Нет, но… Сами понимаете.
Она красноречивым жестом подняла наманикюренный палец к потолку и закатила глаза.
– Не понимаю. И не буду ничего переписывать.
– Тогда просто пишите на увольнение по собственному желанию.
