– Извини, перебью. Они там пока заняты – есть шанс бежать отсюда!
– Есть. Я все продумал. Пошли!
Они направились к лестнице. Лас продолжал:
– Вот, говорит: предлагаю сотрудничество. Я ему: если вы о работе, то меня это не интересует. Я свободный художник, путешествую, занимаюсь любовью. Яхт и вилл не покупаю, а на остальное хватает. Этот мыслитель, эк его, показывает мне из окна базу и говорит: это все – мое. Все эти люди – мои. Я ему говорю: с чем и поздравляю, а мне такого счастья не надо. Он мне начал что-то задвигать, я понимаю отдельные слова: эссенция, восход, вечная жизнь, деструктивное начало. Чувствую – мужика куда-то не туда уносит. Говорю: не знаю, что у вас тут за секта, и мне на это наплевать. Завтра я отработаю вторую часть тренинга и уеду. Это если мы с вами достигли понимания. Если не достигли – уеду прямо сейчас. И деньги не верну. И тут он мне с особым пафосом вещает: мы тут-де создаем особую расу людей, элиту человечества, и что скоро они захватят власть во всем мире, поэтому у меня еще есть шанс присоединиться к ним добровольно, потому что потом уже никто не спросит о моем желании. Сказал, что хочет оказать мне такую честь, потому что всегда ко мне хорошо относился и потому что ему нужны талантливые люди типа меня, а то, говорит, у нас тут талантов не хватает. Обалдеть, говорю я, Петр Михайлович, что с вами стало? Были нормальным человеком, а теперь совсем с кукушки слетели. Он аж в лице переменился, но быстро собрался и отвечает: я вернусь, когда ты будешь готов к конструктивному диалогу. И бегом выбежал из комнаты. Я за ним, а там уже заперто. Ладно, думаю. Попробовал окно высадить – не поддается. Смотрю: на улице движуха началась. Ну точно, сектанты. Стал искать, чем бы дверь расколупать, а тут и вы подоспели… спасибо, ребята!
– Делать-то что будем? – спросил Гниль. – У нас осталось минут пятнадцать, потом они закончат мычать и разойдутся по своим делам. Надо как-то вырваться наружу. Только как? Ворота открываются из будки… в будку мы не попадем без карточки… даже просто выйти наружу мы не сможем – опять же нужна карточка… хоть стену разбивай, но тут нужен отбойный молоток…
Матильда ничего не говорила, просто смотрела на лицо Ласа. Она и понятия не имела, что ее шеф может быть в такой ситуации настолько спокойным и решительным. Прямо полководец, который давно разработал план сражения и теперь идет побеждать.
– Друзья, доверьтесь мне, – бросил он на ходу. – Я уже все придумал.
Следом за ним Гниль и Матильда выбежали наружу и двинулись мимо гудящей толпы к автостоянке, где стояла одна-единственная машина.
Серебристый джип Ласа.
– У тебя пулемет в багажнике? – спросил Гниль.
– Ага. Но нам сейчас нужен не он.
– А что же тогда?
Взявшись за ручку двери, Лас обернулся к ним и голосом супергероя из американского фильма произнес:
– Пора нашей тачке оправдать свое звание бронетранспортера.
Они так и застыли. Гниль посмотрел на Матильду, выражением лица говоря: «Как это я сам не додумался?»
– Самое простое решение – обычно самое верное, запомните, дети мои. Но оно же и самое глупое, поэтому мало кто может додуматься до него, – сказал Лас. – Все, по местам. Не курить! Пристегнуть ремни!
Бронетранспортер катался по пустой автостоянке туда-сюда. Некоторые сектанты оглядывались в его сторону. Они явно не понимали, что происходит и как на это реагировать.
Наконец машина взяла курс на скопление людей в границах спирали. Лас вдавил клаксон.
Люди отпрыгивали в стороны. Мелькнула борода мужчины, стоявшего в центре, – ему тоже не хотелось быть раздавленным.
Подкатившись к крыльцу, Лас развернул бронетранспортер в сторону стены.
Сектанты, конечно же, поняли, что он хочет сделать. Многие просто стояли как вкопанные по краям площадки. Альберт и несколько других что-то кричали и махали руками. Но выходить на площадку, чтобы преградить путь джипу, они не собирались.
Матильда скрестила пальцы.
– Щас я им устрою деструктивное начало… Три, два, один… пуск! – рявкнул Лас.
Джип понесся к стене. Матильда закрыла лицо руками.
Мощный удар подбросил ее на сиденье, но ремень безопасности вернул на место. От звона и грохота у девушки заложило уши.
Спустя несколько мучительных секунд она осознала, что машина все еще едет.
Оторвала ладони от лица. Одновременно с этим вернулся и слух.
Лас и Гниль хохотали. Не веря своему счастью, Матильда обернулась: позади них в стене базы отдыха «Восход» зияла аккуратная брешь размером в одну секцию, ни больше и ни меньше.
Вскоре база исчезла за поворотом.
Ян
Утренний Резонанс сегодня какой-то особенно длинный. И никуда не денешься. Лысый наставник стоит невдалеке и пристально смотрит на меня, вместо того чтобы закрыть глаза и погрузиться в эту странную пародию на медитацию. Ненавижу, когда на меня пялятся, да еще и мычат при этом.
По мере возможности озираюсь. Не вижу в толпе ни Вики, ни вчерашней девушки.
Когда Резонанс заканчивается, народ не расходится, а нетерпеливо топчется на месте.
Из динамиков раздается звонко-радостный голос старшего координатора:
– Уважаемые сотрудники, наставники, координаторы и прочий персонал! Поздравляю вас с наступлением выходного дня!
Толпа вразнобой кричит: «Да здравствует Разум!»
– Большая просьба – не расходиться!
Пауза. Толпа местами смеется. Видимо, это была шутка, допустимая в честь выходного дня.
– Девять дней мы работали во имя Разума для того, чтобы на десятый отдохнуть ради будущих свершений. Как доказали наши мыслители, одним из лучших видов отдыха наряду с чтением, занятиями спортом и резонансом является физическая близость. Разумеется, если относиться к ней лишь как к разрядке и перезагрузке организма, а не превращать ее в самоцель.
– Во имя Разума! – кричит толпа, дождавшись очередной паузы.
– Беспристрастный компьютер выбрал пару для каждого из вас. Прошу внимания: сейчас я буду называть номера. Кто услышал номер – выходите, не задерживайте себя и других. И не забудьте получить средства контрацепции у наставников.
Наступает гробовая тишина. Люди буквально перестают дышать.
Голос старшего координатора начинает называть номера.
Забавно: первым выходит тот противный мальчишка-шакаленок, его партнершей оказывается сногсшибательная блондинка. Они тут же уходят – за руки не держатся, ничего такого, просто шагают рядом. И никто им вслед не смеется. Здесь все четко знают, над чем можно, а над чем нельзя стебаться.
Звучат новые и новые номера. Толпа редеет. Вчерашней девушки я по-прежнему не вижу – и это волнует меня гораздо больше, чем вся эта идиотская лотерея.
