Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Марья отдалась царю с превеликой охотой, рассчитывая получить за доставленное удовольствие соответствующую награду. Однако прижимистый Петр не спешил осыпать ее золотым дождем, по-видимому, считая, что его внимание — само по себе великий подарок. Отчасти так и было на самом деле: перед фавориткой стали заискивать, искать ее дружбы, придворные дарили ей туалеты, украшения, жаловали крепостных. Это было очень кстати — девушка очень страдала от недостатка средств.
Разумеется, Петр не хранил ей верность, даже не выказывал какого-либо уважения. Фрейлина утешалась с другими мужчинами — по сердечной склонности или за деньги. При таком образе жизни случилось то, что и должно было случиться: она забеременела. Наверное, не было никакой возможности приписать отцовство часто отсутствующему царю, да и кому-либо конкретно. Поэтому Гамильтон, как она впоследствии призналась, «вытравила ребенка лекарствами, которые брала у лекарей государева двора, причем сказав лекарям, что берет лекарство от запору».
Тем временем девушка не на шутку влюбилась в царского денщика Ивана Орлова. Их любовь была в разгаре, когда двор отправился в заграничный вояж. За границей Орлов несколько охладел к подруге, часто бивал ее и бранил нехорошими словами. Поглощенная собственными переживаниями, Марья не слишком сочувствовала царице, которая разрешилась от бремени хилым младенцем и потеряла его через несколько дней. Царицыно недомогание толкнуло огорченного супруга «ради телесной крепости и горячности своей крови» в объятия местных жриц любви. Но зачем же платить, когда можно взять даром? Он снова воспользовался услугами Марьи Гамильтон, и вскоре она с ужасом поняла, что опять понесла.
И здесь снова какая-то тайна. Признайся Марья Орлову, что ждет ребенка, он, скорее всего, на ней бы женился, боясь скандала, который мог бы прогневить царя. Признайся царю, что носит его ребенка, тот с охотой выдал бы ее за желанного Орлова. Отдал же он высочайшее повеление своему денщику Андрею Древнику жениться на младшей дочери царского оберкухмейстера Анне Фельтен, находящейся на последнем месяце беременности.
Но девушка отчего-то не воспользовалась такой возможностью, равно как и испытанным средством «от запору», доносила ребенка и, родив, собственноручно задушила. При этом присутствовала ее доверенная горничная, которая потом на допросе поведала ужасные подробности происшествия. Замотанный в простыню трупик ребенка Гамильтон поручила мужу горничной куда-нибудь выбросить. Чтобы удержать любезного Орлова, она украла у Екатерины золотые монеты и драгоценности и передала любовнику.
Тельце ребенка нашли, и добродетельный Петр учинил розыск. Сильно занятый делом царевича Алексея, он все-таки выкроил время допросить с пристрастием многих, в том числе Орлова и Гамильтон. Орлов, не дожидаясь пытки, тут же выложил все, что знал, причем и то, о чем его не спрашивали: Марья два раза рожала от него мертвых детей, насмехалась над тучностью царицы, рассказывала, как та ест воск, чтобы избавиться от угрей на лице. Марья же всячески выгораживала любимого и под кнутом держалась мужественно.
14 марта 1718 года была назначена казнь Марьи Гамильтон — «девки Марьи Гаментовой». В свой последний выход бывшая фрейлина оделась в нарядное белое шелковое платье с черными лентами. Она надеялась вызвать у царя сочувствие, молила о прощении. Видя, что она изнемогает, Петр подошел к осужденной, обнял, поцеловал в лоб; затем что-то шепнул палачу. Многие подумали, что он отменил казнь. Но сверкнул топор, и голова фрейлины покатилась по помосту. Царь поднял голову, поцеловал в губы, затем стал объяснять присутствующим строение этой части человеческого тела. Потом бросил голову на землю и уехал вершить другие государственные дела.
Потомки полагают, что жестокость наказания свидетельствует о том, что отцом ребенка был сам Петр. Другие восхваляют его справедливость, поскольку он вступился за «ребенка вообще»…
«Гарем», который вынуждена содержать его родная сестра; «гинекей», организованный для него снисходительной супругой — этим отнюдь не ограничивались аппетиты монарха. Любимым занятием его было пользоваться женами своих приближенных как публичными женщинами.
Когда Артамон Матвеев на глазах царской семьи был убит на красном крыльце кремлевских теремов, сброшен к ногам взбунтовавшихся стрельцов и изрублен в куски, его единственный сын и наследник Андрей чудом уцелел. Но все вотчины Матвеева были немедленно отписаны в казну, и лишь через год подростка Андрея восстановили в правах на фамильное достояние.
Петр безоговорочно доверял Андрею Матвееву. Сначала он направил его воеводой в Двинский край, затем чрезвычайным и полномочным послом в Голландские штаты. На протяжении почти всего царствования Петра Матвеев — постоянный посол и дипломатический агент при большинстве европейских дворов — Франции, Англии, Австрии, Швеции, Польши. Не все его миссии успешны, но царь не ставил неудачи в вину верному соратнику. Супруга Матвеева славилась в Европе красотой и воспитанностью, в числе ее воздыхателей назывались принцы и короли, дипломаты и военачальники.
Андрей Матвеев отличался редкой образованностью. Он переводил исторические сочинения с латинского языка, затем занялся оригинальными историческими изысканиями.
Однако в последний год жизни Петра он был переведен в Москву на должность руководителя московской сенатской конторы. Любая служба в Москве в то время означала удаление от столицы, утрату царских милостей. Петр явно охладел к давнему соратнику, какая-то кошка пробежала между ними.
По мнению современников, «кошка» звалась графиней Марией Андреевной Матвеевой и была дочерью дипломата. Она была очень хороша собой, прекрасно говорила по-французски и пленяла какой-то особой живостью. Ее кокетство задевало царя, который пригрозил выдать вертушку за такого мужчину, который держал бы жену в ежовых рукавицах и не позволял иметь любовников. Таким мужчиной оказался царский денщик Александр Румянцев. Однако сам царь пользовался ею как женой. Брак девятнадцатилетней дочери с безродным денщиком не мог порадовать гордого графа Матвеева, а положение отца царской «метресски» до глубины души оскорбляло вельможу. Его нисколько не утешало, что дочь занимала первое место среди любовниц Петра. Царь до конца жизни испытывал к Марии слабость и даже ревновал ее, что случалось с ним нечасто. Родившегося в 1725 году сына Марии — будущего известного полководца П. А. Румянцева-Задунайского, который появился на свет в то время, когда Румянцев уже около года находился в Константинополе, при дворе однозначно считали сыном Петра.
То, что устраивало других придворных, беззастенчиво торговавших женщинами своих семей для приобретения милости императора, вызывало гнев графа-отца. Он предпочел уйти с государственной службы, нежели терпеть позор.
Пожалованная в статс-дамы Мария Андреевна Румянцева до конца своих долгих дней жила при дворе и пользовалась неизменным уважением всех правителей за умение вести занимательную беседу и несравненный такт.
Еще одним увлечением Петра называли Авдотью Чернышеву, дочь Ивана Ивановича Ржевского и Дарьи Гавриловны Соковниной. Мать ее получила известность как первая князь-игуменья «Всешутейского собора». Распутная алкоголичка, она и дочь вовлекла в свои нечестивые развлечения. Пятнадцатилетней девочкой Авдотья была брошена на ложе царя, а уже через год он выдал ее за искавшего повышения по службе бывшего своего денщика Григория Чернышева. Это вовсе не означало, что царь прервал с ней связь. Авдотья родила семерых детей и утверждала, что их отец — Петр. Однако, принимая во внимание ее образ жизни, отцовские права Петра, скорее всего, следует считать сомнительными.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
