«Скажи Кувари: так говорит твой господин. Я только что послал войско из 600 человек, чтобы защитить Шушарру. Позволь этой армии войти в Шушарру. Ты сам должен прибыть ко мне. Люди из города Ута начинают покидать Шушарру, а жители города Куншум, которых ты заставил уйти из Кушнума, собираются покинуть тебя. [Они] вероломны и мятежны. В былые времена, когда они пребывали в городе Шаррима, в стране вокруг Кабры, ко мне приходили их старейшины […]».
Отношение Шамши-Адада к измене этих горных племен наиболее четко отразилось во фрагменте послания, в котором он снова вспоминает о Яшуб-Ададе, таком же аморее, как и сам царь, но в то же время человеке, в котором тот, возможно, видел воплощение коварства обитателей гор. Свое мнение о нем Шамши-Адад выразил в следующей горькой и ироничной фразе, адресованной Кувари: «Он не знает своих собственных слов, и клятвы, которую он приносит, он также не знает. Он клянется так, будто делает это во сне».
Трудности получения достоверных сведений о планах племен и передвижениях их войск посвящено письмо, в котором царь цитирует для Кувари слова гутия Эндушше, перемежая их своими комментариями. Шамши-Адад сообщает ему следующее:
«Скажи Кувари: так говорит твой господин. Посланник от гутиев, находящийся сейчас в Шикшаббуме, пришел ко мне и сказал мне следующее: «Сам гутий Эндушше сообщил мне следующее: «Если, мой отец[31], армия Шамши-Адада приблизилась к Шикшаб-буму, не поднимай руки. Я никогда не погрешу против моего отца. Если они приказали тебе уйти, уходи. Если они не повелели тебе это, тогда останься». Таковы были его [то есть посланника] слова, адресованные мне. Кто может сказать, правдивы ли эти слова или ложны? Возможно, они обладают информацией, поступившей из города[32], и взяли дело в свои собственные руки, или, вероятно, они действуют по указанию из их собственного места — кто скажет? Однако я допросил его [то есть посланника], и он упомянул о внутренних делах, которые касаются людей, общающихся с Варад-Шарримом. Он (также) упомянул как знак кольцо, которое я (некогда) дал посланнику Мутушу. В итоге ситуация выглядит следующим образом: Этел-лини, коллега Мутушу, заболел в Аррапхе, и он сказал мне о его болезни. Он сообщил мне все симптомы. По этой причине я был склонен верить в их слова, и я спросил его о новостях от Варад-Шаррима, и он сказал: «Он [то есть Варад-Шаррим] получил сведения от Эндушше в виде следующего заявления: «Я не намерен применять насилие против Шушарры в стране, подчиненной руке моего отца». Вот что он сказал. Шарам-Шаррим (таким образом), очевидно, принесет мне добрые известия. Будь в этом уверен».
Интерпретация этого письма, также как нескольких других посланий, найденных в Телль-Шемшаре, во многом зависит от его места в переписке, то есть от его хронологического соотношения с ходом событий. Пока в нашем распоряжении имеется лишь одна группа архивных документов из восточных областей Ассирии, делать какие-либо определенные выводы об отдельном источнике сложно. В данном случае можно предположить, что, скорее всего, сообщения о мирных намерениях Эндушше не заслуживали доверия. Его уверения, будто он не планирует нападение на Шушарру, и его (лживое?) именование Шамши-Адада своим «отцом», словом, использовавшимся для признания ассирийского господства, вполне могут быть обманом, на который он пошел, чтобы выиграть время. Эндушше, несомненно, сам заключал союзы с вождями других горных племен, также недовольными растущим влиянием ассирийцев в Загросе и стремившимися выступить против коалиции Кувари, турукку и Шамши-Адада.
В письме, обнаруженном в Телль-Шемшаре, но, к сожалению, сохранившемся лишь частично, процитированы слова Эндушше, обращенные к третьему лицу: «Я сделаю твою статую и мое изваяние из золота, и один брат обнимет другого». Данный факт, без сомнения, свидетельствует о заключении союза, на который гутии возлагали большие надежды. В целом Шамши-Ададу, вероятно, казалось, что в восточных областях живут одни предатели. Должно быть, Кувари писал Шамши-Ададу правду (или то, что он считал ею) о некоем Хазип-Тешупе, за арест которого царь сделал ему выговор, приказав отпустить этого человека. По крайней мере, в ответ ему Шамши-Адад пишет: «Что касается Хазип-Тешупа, об измене которого ты писал мне, раз ты писал мне о его измене, тогда пусть умрет — зачем ему жить? Пусть он умрет в тюрьме. Воистину он постоянно посылает в свой город письма [и призывает] к мятежу…»
Даже сам Кувари, очевидно, не был надежным союзником. Он иногда не сообщал своему ассирийскому господину о важных событиях, но это можно списать на забывчивость. Порой его отчеты не доставлялись вовремя, но это могло произойти из-за трудности пути или по причине нападения на его гонцов представителей враждебных племен. Однако виной всему могли быть хитрость и умышленное промедление с целью навредить ассирийцам. Возможно, у Кувари были собственные планы, в которых не оставалось места для Шамши-Адада или Ишме-Дагана. Подобно вождям турукку и гутию Эндушше, он был хурритом. В Шушарре жили люди такого же происхождения, — это ясно по письмам, которые он получал от своих подчиненных, а также по административным документам, найденным в архиве. Насколько на самом деле он был верен Шамши-Ададу? Поддерживал ли он в действительности идею создания великой Ассирийской державы, в которой хурритские объединения будут находиться в зависимом положении?
Вероятно, действуя против Шикшаббума, Кувари был верен Ассирии. Правда, следует учитывать тот факт, что победа над этим городом была выгодна ему самому. Он строил планы по захвату Шикшаббума вместе с неким аккадцем по имени Этеллум, от которого он получал различные посвященные данной теме сообщения. Некоторые из них были написаны довольно напыщенным слогом: «Шикшаббум — твой враг. В своем отношении к тебе и ко мне он нездоров! Давай совместными усилиями попытаемся осадить Шикшаббум». «Давай окружим Шикшаббум и таким образом прославимся в глазах нашего господина». «Почему ты медлишь относительно Шикшаббума? В былые времена, когда эта страна была враждебной, твой хлыст свистел над их головами и ты не давал им времени на то, чтобы вздохнуть». «Почему ты не приезжаешь ко мне? Царь продолжает писать тебе, как он делал это на протяжении длительного времени: «Кувари все еще не приехал!» Как только ты услышишь это мое письмо…»
Кувари постоянно получал отовсюду приглашения заключить союз с правителями луллубеев, владыками Луллу. На основании всех доступных нам свидетельств можно сделать вывод о том, что среди областей, входивших в это государство, были районы, находившиеся к югу от современной Сулаймании, где аккадский правитель Нарамсин сражался против страны Луллубум (с. 59). Эти предположения подтверждают и сведения, содержащиеся в двух очень подробных письмах, отправленных неким Шепрату. Фотография одного из них приведена на фото 15, а прорисовка — на рис. 1 и 2. Эти послания посвящены нескольким различным темам, в том числе снабжению зерном находящихся в походе войск (страна Шушарра, вероятно, служила для своих союзников житницей), но их авторы также затрагивают вопросы большой политики. Среди сведений, которыми они делятся с Кувари, состояние дел в далеком Эламе.
