Вопреки себе Джулия в глубине души все же была довольна, что он так явно ревнует ее.
— Ты права, прости. У меня был легкий шок, вот и все. Я хочу сказать, после того, что у нас с тобой было…
Они смотрели друг на друга, как осторожные животные. Их совместный уик-энд освобожденных страстей был тем тайным поводом, о котором никто из них не хотел говорить открыто.
Джулия ждала от Гранта продолжения, но тот упорно молчал, и тогда она холодно произнесла:
— Ты пришел нанести визит вежливости? Или явился по делу? — Она не могла сдержать грубой насмешки: — Вряд ли ты явился ради удовольствия…
— По правде говоря, — невесело усмехнулся он, — сам не знаю, зачем я здесь.
Джулия насмешливо повела бровью. Теперь, когда инцидент с Лео был исчерпан, она чувствовала себя гораздо увереннее. Несколько недель убеждения себя в том, что Грант не стоит ее беспокойства, принесли результат.
Она решила выложить ему все свои подозрения. В конце концов, ей теперь нечего терять.
— Полагаю, ты слышал последние новости? Насчет угрозы, которая нависла над «Сибаритами»? Не сомневаюсь, что ты уже рассказал Дорин Кэдсток о моих планах на будущее — просто для того, чтобы наверняка вывести меня из игры.
Грант гневно нахмурил лоб:
— Ради всего святого, Джулия, неужели ты и впрямь считаешь, что я пойду на такое?
Джулия покачала головой:
— Не важно, что я считаю. Ущерб уже причинен.
Она не успела опомниться, как сильные руки вдруг схватили ее за плечи, и Грант окинул ее испепеляющим взглядом:
— Джулия! Почему ты не веришь, что я на твоей стороне? С тех пор как ты уволила меня, я изо всех сил старался что-нибудь сделать, чтобы замолить свою вину. Даже встречался с Джереми Кэдстоком!
— Что-что?
— Я ходил к нему на прием, пытался выяснить, что у него на уме.
— Ты? Это невозможно. Я тоже была у него!
Впервые за этот вечер неотразимая улыбка Гранта вернулась, правда, лишь на мгновение.
— Ну вот видишь? Мы одинаково смотрим на вещи! Так что ты узнала?
Он отпустил ее, присаживаясь на диван с бокалом в руке — совсем как в прошлый раз, когда был у нее дома.
Джулия прогнала прочь несвоевременное воспоминание.
— Не много, — ответила она. — Только то, что он определенно имеет зуб на мой клуб. Дорин, естественно, сразу сбежала из «Сибаритов», чтобы прикрыть себя. Насчет Тани Вейнтворт мне ничего не известно.
— Зато мне известно, — усмехнулся Грант. — Она залегла на дно. Сейчас Таня живет у подруги в провинции, ждет, пока все не уляжется. Это означает, что они с Кэдстоком начинают чего-то бояться.
— Ты так думаешь?
— Точно. — Он ухмыльнулся. — Может быть, самое время нажать на него посильнее?
Джулия не удержалась от смеха:
— Грант, ты говоришь, как герой голливудской киношки про гангстеров!
Грант потянул ее к себе, пытаясь усадить рядом:
— Вот так-то лучше. Я скучал по твоей улыбке, Джулия. И о многом другом тоже.
Но Джулия осталась на прежнем месте, сопротивляясь желанию упасть в его объятия и насладиться теплым, соблазнительным мужским телом. Ничто не могло изменить тот факт, что Грант почти предал ее. И доказательство — злосчастный отчет — лежало под замком в ее личном банковском сейфе вместе с копиями видеозаписей.
— Я думала, что порвала с тобой все связи, Грант, — ответила она. — Как деловые, так и личные.
Он повернулся и серьезно посмотрел ей в глаза:
— Я просто хочу помочь тебе. И кое-что придумал.
— Правда?
— Помнишь кассеты, на которые ты записывала…
— Эй-эй!
— Извини. Я не имел никакого права нападать на тебя из-за них. Просто не знаю, зачем я наговорил тогда столько глупостей. Я был совершенно не в себе. Не вижу ничего плохого в том, что люди возбуждают себя с помощью видео или еще чего-нибудь.
Джулия вздохнула:
— Мне кажется, ты хочешь помочь мне, потому что тебя разоблачили.
— Возможно, ты права. Но все равно я много думал о том факте, что у тебя есть видеопленка, где я записан вместе с моими клиентками. Особенно с Дорин и Таней…
Выставив руку, Джулия заставила его замолчать:
— Если ты собираешься предложить мне шантаж, то знай: я от этого уже отказалась. На кассетах записано как раз то, что такие, как Джереми Кэдсток, видеть не должны. Там мой клуб. Я выдам себя с головой. Я боюсь пускать их в дело. Не могу рисковать.
Грант нахмурился. Сейчас он походил на статую размышляющего древнегреческого бога, и Джулия было залюбовалась им, но тут же одернула себя.
— Да, я тебя понимаю, — наконец произнес он. — Но скажи, сколько точно у тебя записей?
— Ну, у меня есть запись, где ты массируешь Дорин — совершенно приличным образом, естественно. Потом ты и Таня Вейнтворт — совершенно неприличная запись, так что вряд ли я могу послать ее Джереми Кэдстоку или кому-то еще.
— Все нормально. Продолжай.
На лице Джулии появилось выражение лукавства.
— Ах да, есть еще тот момент, когда ты делаешь одновременный массаж двум фотомоделям. Даже не знаю, на что ты рассчитывал!
Грант так ехидно оскалил зубы, что у Джулии защемило сердце.
— Ну ладно, теперь я могу тебе рассказать. Они буквально умоляли меня принять их обоих одновременно, несли какую-то ерунду о том что на следующий день заняты работой и что у них нет времени записаться ко мне по отдельности. В общем, в обмен на мое согласие они обещали, что приведут больше людей в клуб. И я, надеясь заслужить твое внимание, согласился.
Джулия рассмеялась:
— Это твое объяснение? А знаешь, Лу Марш и Ребекка Мэйтланд действительно привели новых клиенток, но недавно они пошли куда дальше и составили петицию, направленную против Кэдстока. Им удалось собрать более пятидесяти подписей.
— Правда? Это же замечательно!
Он взял ее за руку, и Джулия, медленно убрав ее, все же успела почувствовать при его прикосновении приятный прилив тепла.
— Не уверена. Я отослала петицию в городской совет, но у меня такое чувство, что один видный член парламента стоит куда больше пятидесяти местных женщин, какими бы влиятельными и уважаемыми они ни были.
И снова Дилени погрузился в раздумья. Джулия поднялась с дивана, надеясь привести в порядок суматошно мечущиеся мысли, причиной чего стала близость Гранта. Но даже на расстоянии сила его привлекательности оказывала на нее такое влияние, что грозила разрушить выстроенную ею оборонительную стену.
— Ладно, какие еще записи у тебя есть? — спросил Грант. — Я имею в виду, кроме нас с тобой.
