Мне показалось, что Абдельхакима не очень интересует история, по крайней мере, голландская история, которую он считает тривиальной. «Я преподаю историю только для того, чтобы заработать деньги», – сказал он. Интересовали его заговоры. Его теории были довольно обычными для определенных кругов: и сентября – результат еврейского заговора. Иначе почему в тот день четыре тысячи евреев в Нью-Йорке остались дома? Меня больше удивила его гипотеза, что первая высадка на Луну была сфальсифицирована агентами ЦРУ в Голливуде. На самом деле этого просто не было, утверждал он. Съемки проводил Стэнли Кубрик, известный еврейский режиссер. Позже агентов убили, чтобы стереть следы грандиозного мошенничества.
Абдельхаким родился в семье, которую нельзя назвать религиозной. Немного успокоившись, он рассказал, что вызывал тревогу у своих родителей, людей умеренных. Он был «черной овцой», «шел своим путем». Ни одна из его сестер не носит платок. Его политические убеждения – смесь обид, накопившихся у стран третьего мира («Запад считает, что может делать в мире все, что хочет, его интересуют только деньги»), и религиозного консерватизма: антидарвинистские взгляды, пуританское отношение к сексу. Он сказал, что женится на арабской женщине и воспитает своих детей в строгих мусульманских традициях.
Я захотел узнать, как он относится к тому, что он голландец. Как он себя ощущает? Гражданство, сказал он, для него ничего не значит. Важен только ислам. Он – мусульманин, живущий в Голландии. А как же голландские законы? Вступала ли когда-нибудь светская конституция в противоречие с шариатом? Никаких проблем, сказал он. Он может соблюдать конституцию. Он повинуется законам. Он останавливается на красный свет. Конечно, шариат, «будучи божественным, находится вне времени и, таким образом, вечен». Но, заметил он, «90 процентов голландских законов соответствуют шариату». Что касается оставшихся ю процентов, исламское уголовное право строже. «По законам шариата педофилы заслуживают смертной казни. В Голландии у них есть своя ассоциация». Ему это казалось забавным. Презрительную гримасу сменила насмешливая улыбка.
Нет никакого сомнения: Абдельхаким, безусловно, верующий человек. Он сам говорит об этом. Именно поэтому родители беспокоятся о нем. Но в этом еще нет ничего необычного. Сама вера в то, что Коран содержит слова, произнесенные Аллахом, делает большинство мусульман фундаменталистами. Но некоторые из них готовы мирно жить в светском обществе, а некоторые нет. Абдельхаким относит себя к первым. Фундаментализм не делает его революционером.
Пока ему разрешают исповедовать свою религию, говорит он, он доволен жизнью в Голландии. Здесь ему, безусловно, лучше, чем где-либо на Ближнем Востоке. Он считает, что мусульманам «живется здесь очень хорошо». Он не одобряет убийства кого бы то ни было за убеждения или за их отсутствие. «Мы здесь еще гости. Мусульмане не составляют большинства, а шариат может быть введен, только если этого хочет большинство». Он, конечно, был бы рад, если бы все разделяли его веру, но то же самое может сказать большинство христиан.
В известном смысле Абдельхаким, возможно, больше голландец, чем он думает. Его идея о том, что вера может помочь молодым правонарушителям-мусульманам встать на путь исправления, найдет поддержку и у христиан. Мысль о том, чтобы с помощью мечети удержать озлобленных молодых людей на пути праведном, консервативна, но вряд ли чужда обществу, опиравшемуся на религиозные «столпы» всего несколько десятилетий тому назад. Сам Абдельхаким, по его словам, не участвовал в выборах из-за своей ортодоксальной веры, но я совсем не удивился, когда в числе политических деятелей, вызывающих его симпатии, он назвал фамилии консервативных христианских демократов. Как ни странно, Абдельхаким духовно ближе к старому, более ортодоксальному голландскому обществу, сметенному культурным потоком 1960-х.
Нельзя сказать, что в нем нет ничего, что вызывало бы беспокойство. Антисемитизм отвратителен. И я не уверен, что Абдельхаким был бы так терпим к неверным, если бы жил в обществе, соблюдающем законы шариата. Но он не показался мне опасным человеком. Пока что. Он хочет преподавать историю ислама на популярном голландском телевизионном канале, и это показывает, какую страну он считает своим домом. Он сказал мне кое-что, что прозвучало зловеще, но может оказаться ключом к решению проблемы: «Тело ислама находится на Ближнем Востоке, но разум – в Европе». Европа предоставляет свободу исследовать, реформировать, спорить. Оливье Руа, известный французский исследователь ислама, считает, что ислам должен быть признан европейской религией.[46] Единственный шанс на мирное будущее появится в том случае, если европейский ислам приспособится к либеральной демократии. Возможно, запутавшийся, настороженный, вспыльчивый Абдельхаким нащупывает путь к этому.
Веб-сайт elqalem.nl, для которого он пишет, – провоцирующий, иногда агрессивный и часто просто упорствующий в заблуждениях – все же является форумом для дискуссии. Это попытка атаковать общество с помощью слов, а не насилия. Многие разговоры в чатах этого сайта и других, таких как marokko.nl, вращаются вокруг серьезного вопроса: как быть мусульманином в светском европейском обществе, как быть голландским подданным, не теряя личной гордости, которая так часто подвергается оскорблениям. Сайт marokko.nl однажды провел среди молодых мусульман дискуссию об анальном сексе; что об этом говорится в Коране? Дискуссия получилась далеко не фривольной, она точно показала современный кризис идентичности.
Мусульманские девушки, как и большинство европеек их поколения, хотят заниматься сексом со своими возлюбленными, но на них давит то, что они должны вступать в брак девственницами.
Религия устанавливает правила поведения. Она отвечает на вопросы о том, что правильно, а что безнравственно. Она может стать для людей предметом гордости. Правила подчас бывают сомнительными, а ответы спорными. Но люди должны иметь возможность принимать самостоятельные решения. Неграмотный житель деревни, затерявшейся в горах Риф, не имеет такой свободы. Он знает только деревенские обычаи и слово Божье. Образованные европейцы, к числу которых относится Абдельхаким, могут сделать свой собственный выбор. В современном обществе религиозная ортодоксальность, хотя по определению не подлежит рациональному обсуждению, часто является результатом выбора. И должна восприниматься именно так, покуда человек не навязывает свой выбор другим.
Религия может разжигать ненависть и служить источником политического насилия. Амстердам, как любой крупный город в Европе и за ее пределами, связан теперь через Интернет с глобальным революционным движением, основанным на экстремистском и, в значительной степени, современном понимании ислама. Мохаммед Буйери решил присоединиться к этому движению. Как и все формы политического насилия, оно не имеет оправдания не только с точки зрения неверующих законопослушных граждан, но и с точки зрения большинства мусульман. Конечно, революционный ислам связан с Кораном, как сталинизм и маоизм связаны с «Капиталом», но объяснять ужасы искусственно созданного голода в Китае или советского ГУЛАГа лишь тем, что написал Карл Маркс, – значит упускать главное. Мессианское насилие может основываться на любом вероучении. Абдельхаким – не Мохаммед Буйери. Он и такие, как он, могли бы присоединиться к кровавой затее Мохаммеда, но выбор зависит отчасти оттого, как к ним относится страна, в которой они родились. А это зависит от другого выбора: считать ли ортодоксального мусульманина свободным гражданином европейской страны.
