Он посмотрел в зеркало слева и удивленно приподнял брови: черный 'фольксваген-пассат', севший ему на хвост в трех кварталах от проходной, все еще был здесь. Покопавшись в памяти, водитель припомнил, что на выезде из города 'пассата' позади, кажется, не было. Он неопределенно фыркнул в усы и почесал переносицу – ощущение 'хвоста' за спиной было непривычным. Впрочем, 'пассат', словно почувствовав его недоумение, легко вырвался вперед и вскоре исчез где-то вдали, идя с превышением скорости и игнорируя дорожные знаки, категорически запрещающие обгон на этом участке трассы. Водитель фуры проводил его взглядом, пытаясь отогнать странное чувство: ему казалось, что он видит этот 'пассат' не в последний раз.
Предчувствие его не обмануло: километров через десять он увидел 'пассат' припаркованным у придорожного круглосуточного кафе. Все было ясно:
'братва' делала утренний объезд, собирая с 'точек' дань. Водитель тихо выругался и выбросил 'фольксваген' из головы. Теперь его мысли заняла его эта странная командировка. Он работал уже не первый год, но таких поездок у него еще не было.
Ему предписывалось перегнать груженный мебелью фургон в Великие Луки, где в условленном месте, а именно у закусочной на выезде из города, его будет ждать человек, которому он должен передать машину с грузом. Груз, конечно, дело наживное, но вот о том, чтобы передать кому-то свою машину вместе с путевыми документами, думать было как-то непривычно. Все было как-то несолидно, словно в детективном романе. Впрочем, и груз, и накладная были в порядке, это он проверил сам.
Конечно, в ящики с фурнитурой он не заглядывал, но ведь фурнитура – она фурнитура и есть. Вряд ли кому-то придет в голову пользоваться для транспортировки героина услугами одного из грузовых автопарков.
А что, подумал он, это было бы, по крайней мере, интересно. В течение следующих двадцати минут он прокрутил в мозгу не менее десятка детективных сюжетов, круто замешанных на крови и наркотиках, главным героем которых был он сам. Время от времени в эти сюжеты проникала Тамарка из диспетчерской – она лезла во все щели, как ни пытался он, храня верность супруге, изгнать прочь из сознания соблазнительный образ голоногого диспетчера.
Вскоре его снова обогнал черный 'пассат' – даже стекла у него были черными. Он напоминал какой-нибудь пистолет или бластер из фантастического боевика. Водитель представил, каково сидеть за баранкой такого автомобиля, и легонько причмокнул – это было покруче трех Тамарок, вместе взятых.
Он миновал поворот на Волоколамск, опять объехав стоящий возле очередной забегаловки 'пассат'.
Теперь ему стало интересно, как далеко распространяется сфера влияния тех ребят, что невольно стали его попутчиками в это утро. Не будут же они вот так обирать придорожные закусочные до самой границы с Латвией? Да нет, конечно, решил он.
Плечистых ребят в России много, а количество забегаловок на Волоколамском шоссе все-таки ограничено.
До Ржева оставалось еще верст двадцать, когда впереди замаячил пост ГАИ. Дурдом на трассе был уже в самом разгаре, потные и злые водилы терзали сцепление, но дело от этого быстрее не двигалось – запруженная людьми в форме река транспорта двигалась еле-еле, в час по чайной ложке.
Гаишники явно кого-то искали или проводили очередной высосанный из пальца рейд. Водитель фуры постарался расслабиться и поберечь нервы, но в образовавшейся пробке это было делом безнадежным, и уже через две минуты он, высунувшись по пояс в узкое окошко, на чем свет стоит крыл водителя белых 'жигулей' в бога, мать и в бессмертную душу.
Но все на свете когда-нибудь кончается, и минут через двадцать мебельный фургон добрался-таки до того места, где стоял длинный и приплюснутый милицейский 'форд' американской сборки и деловито прохаживались фигуры в белых портупеях, помахивая полосатыми жезлами. Водитель просунул в окошко документы: свои права, путевой лист и накладную на груз. Гаишник, пожилой капитан с усталым лицом, принял бумаги, бегло просмотрел их, взглянул на переднюю номерную пластину, снова сверился с бумагами и сделал повелительный жест жезлом – к обочине.
– В чем дело? – попробовал вступить в прения водитель, но капитан нетерпеливо и властно повторил свой жест и отошел в сторону, по-прежнему держа документы в руке.
Водитель отогнал фуру на пыльную обочину, заметив между делом, что после этого поток автомобилей устремился вперед, не встречая на своем пути никаких преград – что бы ни искали гаишники, они это, по всей видимости, уже нашли. Его неприятно кольнула мысль, что искали они, похоже, его или его машину. Правда, на обочине уже стояла парочка автомобилей – потрепанный хлебный фургон и блестящая черная 'Волга'. Водитель хлебовозки в испачканных машинным маслом джинсах и линялой футболке навыпуск и пилот лакированного 'членовоза', выряженный в белоснежную рубашку и черный, в тон машине, галстук, позабыв о кастовых различиях перед лицом общей беды, мирно покуривали, прислонившись задами к багажнику 'Волги', и что-то обсуждали между собой – тоже вполне мирно, без накала страстей.
Усатый водитель фуры распахнул дверцу, спрыгнул с высокой подножки на пыльную каменистую землю обочины и, на ходу прикуривая сигарету, направился к товарищам по несчастью, чтобы обсудить с ними создавшееся положение и разузнать, в чем дело, – они прибыли сюда раньше него, и, соответственно, должны были больше знать. Мимо него неторопливо проехал давешний 'пассат'. Миновав группу припаркованных автомобилей, он резко набрал скорость и вскоре исчез из вида, затерявшись среди других машин. Вид удаляющегося 'фольксвагена' вызвал у водителя фуры прилив справедливого гнева: бандиты беспрепятственно раскатывали куда вздумается, в то время как его, человека, зарабатывающего на жизнь честным трудом, ни за что ни про что тормознули, в то время как он должен попасть на место в строго оговоренное время.
Эту мысль он развил в страстной речи перед водителями фургона и черной 'Волги'. Те сочувственно покивали, глядя куда угодно, только не на него, а когда он, наконец, выдохся и замолчал, водитель фургона неопределенно сказал: 'Бывает', а интеллигент с 'членовоза' вообще промолчал, лишь криво пожал плечами и самым невоспитанным манером отвернулся. Это было более чем странно, но водитель фуры уже не мог остановиться и от растерянности завел было свою речь по второму разу, но тут появился давешний капитан, все так же державший в руках его бумаги. Прервав свое выступление, водитель устремился к нему с вопросами, но тот лишь отмахнулся и, подойдя к 'Волге', склонился над приоткрытым окошком.
– Вот документы, товарищ полковник, – сказал он, протягивая злосчастные бумаги в щель полуопущенного стекла.
Водитель застыл с открытым ртом и растерянно перевел взгляд вытаращенных глаз на все еще стоявших у багажника 'Волги' коллег. Водитель хлебного фургона сочувственно вздохнул, а интеллигент в белой рубашке почти незаметно, но тоже сочувственно развел руками. Водитель фуры с отчаянием осознал, что засыпался, хотя на чем именно, ему было невдомек.
