Диктор прервал программу объявлением:
— Полиция разыскивает ребенка, который внезапно исчез из сиднейской детской больницы.
Вот так, ничего больше, полиция разыскивает…
Люди спрашивали меня, как я догадалась, что это Саванна. Не знаю, просто я с самого начала поняла, что это она. Мое сердце вырывалось из груди, меня приковало к полу. Зазвонил телефон. Это была полиция.
Им не нужно было объяснять, что мы едем к Донне-Фей. Я была наполовину одета: на ноге — одна туфля. Дэвид был уже на подъездной дорожке. Я держала в руке мобильный телефон, за мной бежали собаки. Дэвид пытался завести машину.
Я разговаривала с полицией по телефону, кричала, плакала. Я спрашивала:
— Как давно она ушла? Вы уверены, что это моя сестра?
В моей голове прокручивались различные варианты, как будто кто-то раскладывал черные карты Таро. Я успокаивала себя: нет, она в порядке, она должна быть дома, она просто ушла и опять потеряла память.
Дэвид гнал машину к квартире Донны-Фей, и тут мы услышали сообщение по радио: «Ребенок сброшен с утеса…»
Ребенок сброшен с утеса…
Ребенок сброшен с утеса…
Даже сейчас, закрыв глаза, я слышу эти слова, острым кинжалом вонзающиеся в мое сердце.
Ребенок сброшен с утеса…
Как будто прогремел взрыв. Прежде чем мы осознали это, нашу машину окружили полицейские. Как они там оказались? Не знаю. Может, они определили наше местонахождение по мобильному телефону, по номеру машины? Дэвид сказал, что мы резко затормозили, прямо посреди дороги, но я этого не помню. Все, что я запомнила, — это как мы и полицейские рванули к утесу и каждый из нас шептал: нет, нет, нет…
Сейчас, вспоминая эти события, я слышу вой сирены и вижу вокруг голубые огни. Я просила, умоляла: «Господи, помоги, только бы не было поздно!»
Но было поздно.
Камеры видеонаблюдения больницы зафиксировали все, что происходило. Донна-Фей прошла через вращающуюся дверь. Она была в халате и тапочках. На экране было видно время: четыре часа утра. Донна-Фей прошла по коридору, где медсестра раскладывала пасьянс. Фэт пересекла палату «Кенгурята», зашла в палату «Панды», вынула Саванну из кроватки и положила ее в хозяйственную сумку. Моя сестра покинула больницу тем же путем. В руках у нее была тяжелая сумка, из нее торчал игрушечный жираф.
После парковки видеозаписей не было. Мы знаем, что Донна-Фей положила Саванну на заднее сиденье автомобиля и выехала на Параматт-роуд. Она подъехала к утесу, когда было уже светло. Парковка находилась возле основной, деревянной смотровой площадки. Донна-Фей припарковала машину и посидела в ней некоторое время.
Два американских туриста с фотокамерами видели ее выходящей из машины и затем поднимающейся на смотровую площадку. Она ни с кем не разговаривала, не выглядела расстроенной. Донна-Фей молча постояла несколько минут и, прежде чем американцы успели закричать: «Нет! Остановитесь!», шагнула вперед, подняла детский конверт с ребенком над барьером и спокойно сбросила его с обрыва».
Глава 18
Мэд Атлей
«Ваша честь, Кэт описала Вам все, что случилось с Саванной. Я благодарен ей за это. Я бы просто не смог этого сделать.
Я хочу рассказать, что произошло потом. Газетчики кружили возле нас, возле наших домов. Я иногда испытывал желание выйти и перестрелять их, чтобы очистить воздух.
Что они хотели узнать? Как все это произошло и почему? Услышать мои объяснения?
Одна известная женщина, не буду называть ее имени, лично подъехала к дому и положила записку под дверь. Она гарантировала мне сохранение тайны, если я соглашусь побеседовать с ней. Обещала удалить всех журналистов.
Она не упоминала о деньгах, но оплата подразумевалась. Эта женщина уверяла: все, что мы будем обсуждать, останется между нами. Это казалось разумным.
У нашей семьи появилась возможность объясниться. Потом я подумал: а что объяснять? Что Донна-Фей сбросила мою внучку с утеса?
Я не тупица и понимал, что этой женщине не нужны объяснения. Ей нужен рейтинг для ее программы.
Эта женщина была не единственной, кто пытался к нам пробиться. Некоторые репортеры приносили цветы и оставляли их на крыльце со словами глубокого соболезнования от телевизионного канала. И номера мобильных телефонов для связи.
Ко мне приходили полицейские. Они сказали, что я не должен никому ничего объяснять. И добавили:
— Может, это хоть немного утешит вас… Суданская община в Тамворте очень опечалена случившимся. Вам, наверное, неизвестно об этом, но большинство беженцев в Австралии уже не проводят обряд дефлорации. Это больше не является частью их культуры. Поэтому многие суданцы хотели, чтобы их девочки воспитывались в Австралии, подальше от всего этого. Но некоторые выступления их волнуют.
Газетчики постоянно публиковали статьи о семейном законодательстве, о пособиях, о послеродовой депрессии, о том, что утес надо окружить забором. Они отыскали людей, чьи дети бросились с утеса, решив покончить жизнь самоубийством. Они вынудили мэра Тамворта объявить, что мясные цеха не остановятся, если там не будут работать суданцы. Журналисты нашли фотографию Саванны на странице Facebook у Кэт и постоянно печатали ее.
Они обсуждали, что можно было сделать, чтобы спасти Саванну. Это была очень болезненная тема. По отснятому материалу Вы сможете увидеть, как работала полиция. Один парень даже висел на специальных ремнях над водой, пытаясь подцепить детский конверт, в котором находилась Саванна. Я видел, что с пятой или шестой попытки он все же дотянулся до конверта. Полицейский показал людям, стоящим на утесе, что его не нужно поднимать. Саванны не было в конверте, ремешки, которые держали ее, были разорваны. Кто-то указывал рукой на что-то вдали, и камера сняла это. Это было маленькое тельце Саванны, качающееся на волнах.
Поэтому мне было неприятно, когда газеты обвиняли команду спасателей в том, что она действовала медленно и могла сделать больше.
Полиция просила меня не обращать на это внимания. Они сказали, что единственное, что мне придется вытерпеть, — это внимание общественности. Я понимал, что люди хотят присутствовать на похоронах, а те, кто не мог прийти, желали бы увидеть все по телевидению.
Блу и его жена Клаудетт, их малышка Эйми и дочь Клаудетт от первого брака Индиана приехали на похороны. Кэт и Дэвид подъехали позже. Кладбище находится не в Форстере, а через мост, в Танкури.
В окошко машины я увидел, что кто-то принес плакат «Невинный младенец». Некоторые владельцы магазинов закрыли их, чтобы проводить Саванну в последний путь.
Дэвид нес гроб Саванны на руках.
Не было религиозных обрядов. Мы не католики. Некоторые школьники в шортах и форменных пиджаках исполняли песню, аккомпанируя себе на гитарах и барабанах. Это была рок-песня, которая, может быть, что-то и значила для них, но ничего не значила для меня. Впрочем, это было правильно. Ребята выражали сочувствие, как могли.
