Глава 21
Ликвидатор на корабле
– «Я никогда не покину тебя», – дочитала Сефия, заложила страницу зеленым пером и закрыла книгу.
Стрелец тронул шрам на шее. В слабом свечении лампы была видна улыбка, скользнувшая по его лицу как завиток дыма.
До рассвета оставалась еще пара часов, воздух, наполненный снами спящих моряков, был холоден и спокоен. Скоро кок пришлет юнгу взять мешок овса или кусок свинины. И это будет означать, что им с Сефией пора загасить лампу, забраться в ящик и попытаться заснуть до следующей ночи.
Уже пять суток они провели, подчиняясь этому распорядку, и надеялись прожить таким образом так долго, как получится. Ни один из них не жаловался. Это было лучше, чем смерть или рабство.
Стрелец установил стенку ящика на место и, свернувшись, лег. В этом замкнутом пространстве они спали лицом к лицу, соприкасаясь коленями. В темноте Сефия пробежалась пальцами по обрезу книги, касаясь листьев, выступавших за пределы страниц, пока не нащупала перо, которое ей дал Стрелец. Зеленое перо – точно такое же, какое Харисон нашел на плавающем острове.
Иногда Сефии казалось, что книга языком историй разговаривает с ней – так же, как Стрелец разговаривал с ней с помощью рук, – хотя она и не вполне понимала, что книга пытается ей сказать.
Ее мать не проявляла никакого интереса к собиранию подобных вещей – раковин, пуговиц или сверкающих камешков. Нет, ее мать любила все живое. Долгие часы проводила она на огороде, засевая и пропалывая грядки, обрезая растения и собирая плоды, и часто от нее пахло черной, плодородной землей.
Уже одиннадцать лет, как мать умерла, и Сефия с трудом вспоминала ее лицо, но до сих пор отлично помнила и этот запах, и спелые круглые овощи на кухонном столе, только что принесенные из огорода.
Сефия утерла глаза и принялась теребить кончик пера, заостряя его. Мать ушла из ее жизни так давно, и Сефия редко думала о ней. Но книга оживляла эти воспоминания и делала то, о чем она думала, вполне реальным.
Она размышляла об этом, и вдруг ее пронзила дрожь. Ей стало зябко, кожа покрылась холодным потом, а дыхание стало быстрым и прерывистым. Что-то было не так. Пальцами Сефия ощупывала темноту. Ноги ее свела судорога. Бежать! Бежать! Бежать! Такая маленькая, такая напуганная, она дрожала от ужаса.
И вдруг Сефия почувствовала ненавистный запах горячего металла. Острый, сильный запах – в ноздрях и меж зубов. В памяти вспыхнули воспоминания о дне, когда у нее забрали Нин. Вспомнила так же безразличное лицо меховщика и его безучастный голос. Тюрьму. Мертвецов.
Да нет же! – подумала она. Я на корабле. Я со Стрельцом. Вот он, лежит рядом. Он со мной. Сефия села и открыла глаза.
Но теперь она не была тринадцатилетней девочкой, спрятавшейся в бочке, пока снаружи убивали людей.
Она должна что-то предпринять.
Стрелец тоже не спал. Он выпрямился и сидел, напряженный и готовый встретиться с опасностью. Но он не знал, что происходит. Его там не было. Сефия сунула книгу в мешок и выскользнула в трюм. Здесь запах был еще сильнее, и у нее заболела голова.
Желтоватый свет лампы задрожал на балках потолка. На лестнице кто-то бормотал:
– Это не масло, это бекон.
То был юнга.
– Бекон. Бекон…
Чувствовал ли юнга этот запах? Запах смерти?
Но Сефия могла не допустить этого. Она должна попытаться…
Сефия выскочила из-за ящиков. Юнга с лампой в руке стоял на нижней ступени лестницы. Глаза его расширились, когда он увидел Сефию. И вдруг позади него мелькнула черная тень и сверкнуло лезвие ножа.
– Нет! – воскликнула Сефия.
Юнга обернулся, но было слишком поздно. Раздался сдавленный крик, оборванный ударом ножа. Кровь хлынула на пол, и юнга сложился пополам как бумажный лист.
Позади него на ступенях стояла женщина в черном. Черно было все – ее одежда, башмаки, штаны и рубашка, ножны на боку, перчатка на левой руке. Ничем не приметное, изрытое оспой лицо, клочки волос, торчащие из-под капюшона. Она уставилась на Сефию, и ее бесцветные глаза сверкнули. Она узнала Сефию и усмехнулась.
Мягким прыжком Стрелец выскочил из-за Сефии, выбросив вперед нож. Он почти достал женщину, но лезвие в ее руке сверкнуло, и Стрелец, раненный, отпрыгнул назад.
Юнга лежал на полу, зажав шею, и меж пальцев его – как вода сквозь прорванную дамбу – хлестала кровь. Сефия скользнула мимо Стрельца и женщины с ножом, которые, внимательно наблюдая друг за другом, кружили словно хищники, готовые к нападению. Она сорвала шарф со своей шеи и прижала его к шее юнги. Он ухватил ее за руку и сглотнул. В его широко открытых глазах бушевал ужас.
