Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Я о таком ранее не слышала, поэтому покраснела, устыдившись своего незнания.
— Во-вторых, кроме неких подозрений, признаю, вполне обоснованных и косвенными уликами подтверждаемых, нам с вами и предъявить-то нечего.
— А допрос тогда на что?
— Допрашивать самого обер-полицмейстера у нас с вами тоже… допрашивалка не выросла. В ведении тайной канцелярии такие дела.
Я погрустнела. Куда ни кинь, всюду клин.
— Ну а в-третьих, — Семен Аристархович наклонился ко мне с заговорщицким видом, — зачем Петухову все это понадобилось?
— То есть?
— У каждого преступления есть мотив — ревность, жажда власти, стяжательство. Какой мотив может быть у его высокопревосходительства?
— А неужто и пауки мотивами живут? — всплеснула я руками. — Может, в паучьем теле Петуховым инстинкты движут, а не ваши заумные…
Кстати, про мотивы мне очень понравилось. Я эту мысль на потом отложила, чтоб со вкусом додумать. А возражала для проформы, чтоб наши общие размышления подстегнуть.
— Или, к примеру, безумцы. Мотивы их нам вообще непонятны, но они же чем-то в своих деяниях руководствуются? Уваров тот же, к примеру, со своим расстройством многоличностным.
Крестовский отвел задумчиво глаза, тоже что-то прикидывая. Надеюсь, мои старания и его на какую-то идею натолкнули.
— Есть еще один человек, Попович, на котором все эти ниточки сходятся.
И тут я поняла, что прозрение, посетившее меня сегодня, в львиную голову его высокородия уже наведывалось.
— Кто? — Я тоже склонилась поближе к собеседнику, даже очки сдвинула поближе к кончику носа.
Хотя… Очки мои шеф мне с момента коридорной встречи не вернул, так что ничего я не сдвигала, а только мазнула кончиком пальца по переносице. Мой азартный жест немедленно вверг нас в неловкость. Мы с шефом оказались слишком близко, лицо к лицу, что вызвало во мне волну воспоминаний о… Короче, все, что не стоило вспоминать, то и вспомнилось. Но отодвинуться тоже уже возможным не представлялось, потому что тогда бы он все понял, весь мой позор. А он, кажется, понял. Да не кажется, точно он все понял, котяра (львы же к семейству кошачьих относятся?), потому что продолжил говорить, не отводя взгляда от моего рта и чуть заметно, будто дразнясь, улыбался.
— Кто из наших общих знакомых был в Эстляндии, накоротке с неклюдом-изгнанником и пользуется коляской, которую вы, Попович, столь неуспешно осматривали?
Я молчала. В голове творился кавардак, мысли, не желая сосредотачиваться на чем-то одном, скакали с его слов к его губам и обратно. Неклюд, Эстландия, коляска.
— И, самое главное, кто мог желать смерти обеим бывшим подругам господина Мамаева, да еще таким образом все осуществить, чтоб подозрение аккурат на него пало? А мотив я вам предложу — ревность.
В моей голове что-то перещелкнуло, я отшатнулась и воскликнула:
— Ляля?
Картинка начала складываться по новой. Ляля — самое информированное существо во всем приказе, она все про всех знает, ведет переписку всех начальствующих чиновников, принимает и отправляет личную почту.
— Как она могла знать, что Мамаев из Вольска на свидание тайное отправится?
— Это хороший вопрос, — похвалил меня Крестовский. — Эльдар Давидович, будучи в Вольской губернии, получил письмо от некоей особы, в Мокошь-граде постоянно не проживающей, что несколько дней она пробудет в столице. Он примчался на встречу к возлюбленной, на которой выяснилось, что письма она не посылала, хотя свиданию с разлюбезным Эльдарушкой рада безмерно.
— А вы откуда про это знаете? — спросила я с подозрением. — Господин Мамаев говорил, что даже под пытками имя любезной не выдаст.
Крестовский скорбно вздохнул:
— Наш любвеобильный друг и ваш почти жених, Попович, вот уже полтора года тайно ухаживает за моей сестрой, Софьей Аристарховной. Она, в свою очередь, ухаживания эти принимает, но, потеряв голову не до конца, ставит в известность своего старшего брата и опекуна.
— А Эльдар не знает, что вы знаете?
— Ну, наверное, раз принялся огород городить с тайнами и клятвами. А может, дружбу нашу порушить не хочет, будучи уверенным, что в руке Софьи ему будет отказано.
Ага, значит, сестры ему для друга боевого жалко. Хотя если бы у меня была сестра, я б ее тоже Мамаеву не доверила, вот Зорину, например, с удовольствием. Да что там сестру, я б и маменьку свою Ивану Ивановичу вручила бы у алтаря без сомнений. Потому что он мужчина надежный и со всех сторон положительный.
— Так, получается, Софью Аристарховну нам охранять надобно?
Шеф покачал головой:
— Она в Остерайхе, в тамошнем магическом университете учится, а уж там, поверьте, ни один паук-убийца появиться не сможет.
Картинка в голове сложилась полностью, ну почти. Кроме того, что, как я знала, Ляля особо одаренной магичкой не была, остальное сходилось одно к одному.
— Шеф, а когда вы Ольгу Петровну подозревать начали?
— После второго убийства, а особенно после того, как вас, Попович, на каретном дворе лягнула отравленная лошадь. Заметьте, раскрыли вы господину обер-полицмейстеру свои фальшивые с Мамаевым отношения, и сразу же вас покарали.
— Очень неженский способ мщения она выбрала, — задумчиво проговорила я. — Нам на курсах говорили, что до физической расправы дамы редко опускаются, все больше полагаясь на яды или револьвер.
— Так вас бы и отравили, кабы не Бесник. Врач, который вас пользовал, сообщил мне, что ожоговые следы на спине вашей сильным ядом были оставлены. Скорее всего, на вас накинули ткань, пропитанную каким-то веществом. Вас бы отключили, что, собственно, и проделали, оттащили бы в угол каретного двора, куда обычно никто не заглядывает, да и оставили там. А наутро, скорее всего, по запаху, кто-нибудь из работников обнаружил бы на территории чародейского приказа ваш полуразложившийся труп.
Меня замутило. Получается, Бесник меня от страшной смерти спас.
— Тогда почему мы ее до сих пор не арестовали? Я Ольгу Петровну имею в виду.
— А здесь, Попович, вступают в силу законы не государевы, а интриги внутреннего двора. Господин Петухов — ставленник боярина Еськова, который к нашему приказу недружелюбен. И если мы без твердокаменных оснований семейство обер-полицмейстера потревожить посмеем, неприятности будут не только у нас, но и…
— Нашего боярина как прозывают? — быстро спросила я. — Нас же кто-то в верхах тоже поддерживает?
Крестовский с улыбкой покачал головой:
— Быстро соображаете, Попович, хвалю. Но в эти дела вам точно совать ваш носик не стоит.
Я потерла переносицу, зачесавшуюся после «носика»:
— Погодите. Да я же его портрет в газете видела, ну, того господина, с которым вы в борделе беседовать изволили. Поясной портрет, в мундире еще, кавалер четырех орденов и петлица… Точно! — Я хлопнула в ладоши.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
