– Шура, сколько же ему лет?
– Двадцать один годок.
– Какой взрослый! И на вас как похож. Одно лицо. Только глазки другие.
Шура вздрогнул, вымученно улыбнулся.
– Гриша, не стесняйтесь, снимайте куртку.
Гриша поежился:
– Да я так. Замерз что-то.
Фира рассмеялась:
– Замерз! Чай, не из Москвы приехал!
– Там теплее.
Из спальни вышла Зоя. Поздоровались. Спросила, доволен ли Шура квартирой.
– А у тебя теплей, что ли?
– Я мазган включаю.
Фира всплеснула руками:
– Нет, ну ты погляди, Зой! Какой миллионер! Вы что, мазган купили?
Шура виновато кивнул.
– И куда его потом денете?
– Не знаю, хозяину, наверное, оставлю. А что делать?
– А что делать?! Жить, как все. У меня вот мазган хозяйский, и то я его никогда не включаю. Это ж какие деньги! У меня и летом продувает, ну вы сами знаете. А холодно – потеплей оденусь, и бэсэдэр. Вот вы сколько за электричество платите?
Шура достал из кармана счет. Фира выхватила его и позвала дочь:
– Хорошо, что Зоя здесь. Наверняка вас обманывают.
Зоя долго и сосредоточенно изучала бумажку, потом сказала:
– Все бэсэдер. Но жжешь ты, конечно, Шурик, мама не горюй!
Фира обрадовалась:
– Надо же как хорошо. А вы звонили им? У меня Зоя каждый раз звонит. А без этого нельзя… Наглеют. Ну как хорошо, что не обманули! Случайно, наверное. Шура, я вам последний раз говорю: вы эту привычку бросьте – мазган включать. Всем тепло, а вам холодно. Не маленький уже…
Они встретились глазами с Гришкой, и он поспешно отвернулся. Фира посмотрела неодобрительно:
– Все смеетесь? Ну, смейтесь, смейтесь.
Когда вышли из подъезда, их прорвало. Хохотали как сумасшедшие и не могли остановиться.
– Серьезные люди евреи.
– Так не до смеха. Выживать надо.
– Ну, бабка – зверь! Все знает! Слушай, тебя любит как родного. Переживает как. «Только бы вас, Шура, не обманули!»
Шура махнул рукой:
– Тут переживай – не переживай. Хотя, видишь, прогресс налицо. Иногда не обманывают. Это уже предпоследняя стадия.
– А последняя какая?
– Последняя – это когда я обманывать начну.
Гриша вздохнул:
– Боюсь, тебе это не грозит.
– Обижаешь, сын мой! Я еще тот хитрец и обманщик!
Они хохотали и размахивали руками. В Москве народ бы оглядывался, а тут они отлично вписывались в пейзаж.
С работы позвонил Рите. Приготовился оправдываться, но та обрадовалась звонку. Расспрашивала про Гришку, как впечатления, как ладят.
– Знаешь, он такой молодец! Я даже не ожидал.
Рита засмеялась:
– А чего ты ожидал? Это ж твой сын.
Договорились созвониться на днях. Они оба понимали, что звонить будет только Шура.
Он взял отгул на работе. В первую очередь хотел отвезти Гришку в Иерусалим. Подумал, что в шабат туда лучше не ездить. Вчера за ужином Марина сказала:
– Гриша должен посмотреть Храм Гроба Господня.
Ему это в голову не приходило. Израиль – это Стена Плача. Это иерусалимский Старый город, где живут люди с шагаловскими лицами. Живут, не ведая, что творится вокруг и какой век на дворе. Да и важно ли это? Долгая жара, белые стены и небо близко. Жизнь вечна.
Он пытался объяснить, что ничего не имеет против Храма, и если Гришка захочет, они тоже его посмотрят, но в другой день. В первую очередь он покажет то, что знает сам. Нельзя совмещать две такие разные вещи. Нельзя, и все. Не сочетается. Марина сказала:
– Для этого экскурсии существуют. У нас не так много времени, а там все сочетается.
Вмешался Гриша:
– Папа тут живет. Ему, наверное, видней.
– Ему всегда видней…
– Ну, ругаться вы будете без меня.
Он взял сигареты и вышел на кухню. Марина тоже встала:
– Я с вами не поеду. Тут газетка валялась, я выписала телефон. Турагентство «Виктория». Однодневные экскурсии в Иерусалим. Пишут, что забирают из любого места.
Она ждала. Шура пожал плечами.
Пока поднимались в Иерусалим, молчали. Шура искоса поглядывал на Гришкино лицо, но тот смотрел на дорогу. На стоянке еле нашли место. Было много машин и экскурсионных автобусов. Все кричали, жестикулировали. В толпе преобладали местные жители. Гришка вертел головой и выглядел растерянным. Эта публика отличалась от натанийской. Постоянно окликали торговцы сувенирами, Шура отмахивался. Поймал Гришкин взгляд. Тот смотрел на солдата. Солдат разговаривал по мобильному, с плеча небрежно свисал автомат, и выглядел он обычным мальчиком, Гришкиным ровесником. И все-таки Гришка был ребенком по сравнению с ним. Умненьким, образованным ребенком. Пошли в сторону Сионских ворот. Там туристы встречались чаще. У Шуры что-то спросили по-английски. Он ответил. Прошли мимо арабской лавки, торгующей всякой всячиной. Двое израильтян шумно торговались с продавцом и размахивали кинжалом из местного ассортимента. Гриша остановился и прислушался. Шура спросил:
– Кынжал хочешь?
– Это что за люди?
– Я с ними не знаком.
– Ну, они местные?
– А у тебя сомнения?
Гришка засмеялся:
– А что, местные русский знают?
Шура не понял.
– Я точно слышал «балаган», а потом «фраер».
– А! Так балаган самое что ни на есть ивритское слово. Без него никак. – И он обвел рукой пространство вокруг них. – Я уже не говорю о фраере.
Раньше он тоже думал, что фраер – это русская феня, но оказалось, что слово законно существует в ивритском лексиконе. Даже форма женского рода имеется: фраерит.
Глаза ему раскрыл Илан, бывший коллега. Шура тогда еще работал в «Кристалле». Как-то он услышал, как тот ругается по телефону с представителем компании мобильной связи. В разговоре несколько раз мелькнуло слово «фраер». Шура потом спросил, что тот имел в виду. Илан разволновался:
– Да воры! Каждый месяц одно и то же. Я же практически по пелефону не говорю!
Шура вспомнил, что мобильник у того не умолкает, и если не ему звонят, то звонит он сам. Он спросил:
– А кто фраер?
Илан удивился:
– Ну, не я же…
– А что ты им сказал?
– Что меня не надо дурить.
– А других надо?
