— Повернитесь, — велел он.
Элькин повиновался. Гоф нетерпеливо махнул Балларду:
— Дайте мне ваш ремень. По пути сюда у меня была заварушка с наркоманами, и у меня не осталось наручников.
Баллард отдал ему ремень. Ему стоило больших трудов сохранять спокойствие. Когда Гоф связал руки Элькина за спиной, издалека послышалось слабое завывание сирены. Гоф кивнул:
— Патрульная машина. — Он мертвой хваткой схватил высоченного убийцу за плечо. — Пошли. Мы встретим их перед домом.
Баллард последовал за ними к парадной двери. Туман сильно поредел; когда они пошли по дорожке, перед ними на тротуаре появилась высокая фигура Гизеллы с ее золотыми волосами. Гоф прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону. Повернувшись, она стала смотреть ему вслед так, будто никогда прежде не видела полицейского. Затем расхохоталась.
— Где ты, черт возьми, была все это время? — накинулся на нее Баллард.
Прекратив смеяться, Гизелла подбежала к нему:
— С тобой все в порядке, Ларри?
Он приложил руку к пояснице и застонал. Боль была уже не так остра, ему хотелось сходить в туалет, но он боялся, что пойдет кровь...
— Меня чуть не убили! — воскликнул он. — Почему ты не нажала на гудок, когда появился Элькин?
Она показала на Эда Гофа:
— Он сел в машину через пятнадцать минут после твоего ухода. У него была та же мысль, что и у тебя, — найти замурованный труп. Так как ты был уже внутри, он решил не мешать твоим поискам. Но тут прикатил Элькин. Он велел мне позвонить в полицию, а сам пошел за ним в дом. Никакого оружия у него не было. Он был просто великолепен, Ларри.
Так, значит, этот стервец прятался в доме, когда Элькин напал на него, Балларда, вероятно, у подножья лестницы, ведущей на второй этаж. Видел, как этот подонок врезал ему по почке, но ничего не предпринял, чтобы помешать этому. И, хлопнув дверью, явился в самый критический момент.
Полицейский автомобиль с красным проблесковым маячком свернул на Ява-стрит с Масонской. Громко завывавшая сирена смолкла, и из машины выпрыгнули два копа в форме.
Баллард повернулся и направился в холл:
— В столовой должна быть бутылка бурбона.
Через десять минут входная дверь открылась, и совсем рядом зазвучали знакомые, вызывающе решительные шаги.
— Как ты вычислил, что убийца — Элькин? — спросил Баллард, когда Дэн Кёрни, он же Эд Гоф, вошел в комнату.
— Возвращаясь в «тандерберде», — сказал Кёрни, — я вдруг понял, что Гриффин как бы воплощает в себе двух людей: того, кто с холодной безжалостностью напал на Барта, и того, который был нежным возлюбленным Шери и который запойно пил, оплакивая смерть матери. Наконец, я догадался, что на каком-то этапе настоящий Гриффин был подменен двойником. Это случилось уже после встречи с Шери и до появления Одума. И вот...
— И вот, — сказала Гизелла, — как только ты осознал, что имеешь дело с разными психологическими портретами, ты постарался заполучить описание внешности обоих подозреваемых.
— Я стал думать об уже собранных свидетельствах, вместо того чтобы ходить вокруг да около них. И как только я сосредоточился, мои подозрения сразу же пали на Элькина. Только он разговаривал с Гриффином, когда тот якобы приходил больной десятого и одиннадцатого февраля. Именно он пустил слух, будто Гриффин растратчик, и сказал Ларри, что Гриффин ожидает утверждения завещания своей матери. Только он соответствовал описанию, которое Шери дала курчавому другу Гриффина. Распродать мебель в доме на Калифорния-стрит, кроме самого Гриффина, мог только тот, кто был уверен, что Гриффин не появится и не станет возражать. Поэтому я вернулся и задал Одуму два вопроса, с которых мне, собственно, надо было начать.
— Во-первых, ты попросил описать Гриффина, — сказал Баллард. — А какой был второй вопрос?
— Описал ли Одум, как выглядит Гриффин, Барту? Да, описал.
— А Барт подумал, что это описание не того человека. Он решил, что это какое-то странное случайное совпадение, но что-то во всей этой истории его тревожило, и он хотел поделиться своими сомнениями со мной.
— Ну что ж, — сказала Гизелла. Она взглянула на часы и добавила: — Какое наказание угрожает человеку, который разыгрывает роль полицейского, Дэн?
Кёрни остановился у двери и ухмыльнулся. Ему надо было поехать на угол Пятой и Брайант, чтобы подписать предварительный акт обвинения Элькина в убийстве, чтобы у того не было возможности освободиться под залог.
— Мне самому понравилась моя выдумка о спектрографическом анализе чернил. Но вам надо смываться отсюда, если вы не хотите проторчать здесь всю ночь. Они приедут с ордером на обыск погреба. Вы оба хорошо поработали. Возьмите себе по отгулу.
— Сегодня воскресенье, — сказала Гизелла. — В этот день мы вроде бы не должны работать.
— Возьмите себе еще по отгулу.
— И почему ты не назвался Джо Пятницей? — холодно спросил Баллард.
— Ты же знаешь, в качестве вымышленных имен я всегда использую названия улиц, — с большим достоинством ответил Кёрни. — Буш, Франклин, Тёрк, Гоф. Как-нибудь я попробую обыграть в очередном имени Золотые Ворота.
Они слышали энергичные шаги Кёрни, пересекающего холл. Хлопнула входная дверь.
Баллард изумленно покачал головой:
— Этот сукин сын как сказал, так и сделает.
Гизелла рассмеялась. Затем сказала:
— Похоже, тебе все же придется отвезти меня в Окленд.
Баллард употребил ругательство, в котором поминалась чья-то мать. Затем, стиснув зубы, отправился в ванную Элькина. Крови в моче не оказалось. Это так его обрадовало, что он прихватил с собой бутылку бурбона. Возможно, утром он съездит в больницу. Барт любит бурбона, да и Коринна Джоунз любит посасывать это виски. Особенно когда есть что праздновать.
