Словно прочитав его мысли, Элькин сказал:
— С Чаком, можно считать, произошел несчастный случай.
Он вновь опустился на край стола, его глаза смотрели чуть спокойнее. Дуло револьвера слегка подрагивало. Самое время рвануть со стула, докатиться до наружной стены и выброситься в окно с такой силой, чтобы его не смогли остановить ни шторы, ни стекло.
Но нет, ни хрена из этого не выйдет.
— Это в самом деле был несчастный случай. Он приперся ко мне на следующий же вечер, после того как эта дешевка в Конкорде... По ее наущению, он обвинял меня в совершенно невероятных вещах. Только подумать, эта танцовщица, которая направо и налево показывает все, что у нее есть, посмела так поступить со мной... но... Он стоял в комнате, возле камина, и нес всякую чушь. Он, видите ли, верит всему, что она обо мне сказала. Если только я посмею оскорбить ее еще раз... Он был больше меня, намного тяжелее, ведь он занимался в атлетическом клубе, поэтому я схватил кочергу и ударил его, чтобы сшибить с ног. Однако все получилось не так, как я хотел. Конец кочерги угодил ему в голову, над глазом, и он сразу рухнул замертво. Это был несчастный случай...
Что там делает Гизелла? Какого черта ничего не предпринимает? Было очевидно, что Элькин о ней не знает. Может, она уснула в этой распроклятой машине? Боль в спине все еще была нестерпимой.
— Поэтому ты и постарался изобразить дело так, будто Гриффин был растратчиком? Чтобы объяснить его исчезновение?
— Да, — подтвердил Элькин. Его лицо передергивалось. Он переложил револьвер в правую руку, размял пальцы и снова взял его в левую руку.
— После этого мне пришлось несколько раз после ужина сходить в гараж «Джей. Ар. Эс.» и подделать кое-какие счета, квитанции и записи в книгах, чтобы все выглядело так, будто растраты продолжались длительное время.
— Во вторник ты выкрал один важный документ, который Лео показывал Хеслипу, — сказал Баллард.
— Но было уже слишком поздно. Каким-то образом по адресу на Калифорния-стрит ваш человек разыскал Одума. Вечером во вторник, возвращаясь из Ист-Бея, он заехал к нам, чтобы рассказать то, что узнал о Гриффине. Я был единственным из присутствовавшего там начальства. После того как он уехал, я долго раздумывал. Я догадался, что Одум описал ему Гриффина, потому что он все время, пока разговаривал, глазел на меня.
— Потому что это было твое описание, — сказал Баллард. — Потому что это ты предстал перед Одумом в роли Гриффина. Зачем ты это сделал? К чему весь этот спектакль в Сан-Хосе?
— А что мне оставалось делать? — огорченно спросил Элькин. — Я мог спрятать его тело в погребе, но я не мог спрятать его машину. Не мог я поставить машину и в гараж «Джей. Ар. Эс»: кто-нибудь узнал бы ее. Поэтому я снял дом в Сан-Хосе, как можно дальше от города и Ист-Бея, и поставил «тандерберд» в гараж. Но ваша компания разыскала его.
Ирония судьбы. Если бы он оставил автомобиль поблизости от дома Гриффина, какой-нибудь детектив из ДКК обнаружил бы его, изъял, и на том бы расследование и кончилось. Однако он продал машину Одуму.
— А Одум не стал платить взносов, — сказал Баллард.
— И вот ты здесь, у меня в доме. — Его голос зазвучал басисто, хрипло и грубо. Что он, разжигает в себе ярость, готовится?.. — Вы все равно не оставили бы меня в покое. Продолжали бы свое расследование.
Господи Иисусе! Умереть в двадцать шесть лет! Страх был так велик, что Баллард боялся намочить штаны.
Элькин глубоко вздохнул. Его рука подняла тяжелый револьвер.
И в этот момент дверь с шумом распахнулась.
Дуло револьвера задрожало. Элькин стоял в нерешительности. В голове Балларда пронеслось: надо схватить эту бутылку бурбонского с комода и швырнуть в него...
В холле зазвучали чьи-то громкие шаги, тяжелые, как поступь самой Судьбы. Элькин яростно шепнул Балларду, как если бы они были друзьями-заговорщиками:
— Кто?..
В холл вошел и сразу же остановился плотно сбитый, сурового вида, с мрачными глазами человек в темном пальто. Руки у него были в карманах. Элькин направил на него свой револьвер, но это, казалось, не произвело никакого впечатления. Вошедший переводил взгляд то на одного, то на другого. Баллард вскочил.
— Родни Элькин? — спросил сурового вида человек.
— Я... Элькин. — Револьвер покачивался в его руке — он явно не знал, в кого целиться. Если бы нервы Балларда не были так взвинчены, он воспользовался бы этим случаем, чтобы схватить Элькина. Но он даже не попытался.
— Инспектор Эд Гоф. Из отдела расследования убийств, — представился человек с мрачными глазами. Баллард вдруг почувствовал необъяснимое желание рассмеяться. — Я арестую вас по обвинению в убийстве Чарлза М. Гриффина, совершенном девятого февраля. У вас есть право хранить молчание, не отвечать на вопросы. Есть право потребовать, чтобы вам вызвали адвоката. Если вы не можете себе этого позволить — это сделает суд. Если вы пожелаете...
— Но... у меня револьвер в руке, — воскликнул Элькин. — Он стоял, ссутулившись, в вычурно-театральной позе — ни дать ни взять лихой ковбой из какого-нибудь голливудского вестерна.
— У меня тоже, — отрезал Гоф. — И можете мне поверить, что я стреляю без промаха. — Он посмотрел на Балларда так, будто ничто не угрожало его жизни. — А вы еще кто такой?
— Я... Ларри... Ларри Баллард, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее.
— Вы его друг?
— Я частный детектив.
— Дайте мне ваш ремень, — распорядился Гоф.
— Но у меня есть револьвер, — возразил Элькин. У него был такой вид, будто он вот-вот расплачется; как ни странно, но все собравшиеся в этой комнате отлично знали, что время, когда он мог его использовать, миновало.
— Вы хотите, чтобы я отнял его у вас, сынок? Так вот, с апреля наш полицейский ревизор дважды в неделю ходит в гараж «Джей. Ар. Эс.» и просматривает все книги и документы. Спектрографический анализ чернил показал, что некоторые записи переправлены, другие внесены уже после убийства Гриффина, что легко обнаруживается. У нас есть свидетель, который видел, как Гриффин приходил в этот дом девятого февраля. У нас есть свидетель, который видел вас в марте в Сан-Хосе. И есть свидетель, который видел человека, судя по описанию, очень на вас похожего, который в пятнадцать минут второго ночи в среду втащил негра в «ягуар» на авеню Золотые Ворота. Свидетель почти полностью запомнил номер машины. Не знаю, стоит ли мне продолжать...
Трое мужчин переглядывались, ощущая необъяснимую близость в этой запущенной столовой. Наконец, всхлипнув, Элькин положил револьвер на стол. Его руки дрожали так сильно, что сталь дробно застучала о дерево. Теперь он уже не выглядел атлетом — худой, перепуганный человек с таким большим носом, что трудно было назвать его лицо красивым.
Гоф прошел вперед, взял револьвер и опустил его в карман своего пальто.
