Сабрина поспешно поднесла к губам чашку, стараясь скрыть смущение. Невинное замечание Касси попало точно в цель. Прошло шесть дней с тех пор, как они с Эдуардом стояли на утесах, шесть мучительных дней, в течение которых она старалась не оставаться с ним наедине ни на минуту. Впрочем, граф почти все время находился у себя в комнате, так что Рине без труда удавалось избегать откровенных разговоров с ним. Но она понимала: скоро ей придется остаться с графом наедине.
Нынешним утром Чарльз сообщил, что вечером заканчивает лечение Эдуарда. Доктор собирался на несколько дней в Труро, чтобы пополнить запас лекарств, и после его отъезда граф получит свободу и сразу найдет ее, Ведь скрываться от больного – совсем не то, что давать отпор решительному, полному сил мужчине. И к тому же она в него влюблена…
– Пруденс, ты опять размечталась!
Рина тщетно пыталась придумать приемлемое объяснение своей рассеянности. Но тут Касси заявила:
– Дорогая, так не пойдет. Я не в силах смотреть, как ты печалишься. Надо отвлечь тебя от забот. – Она задумалась. И вдруг оживилась, глаза ее вспыхнули. – Придумала! Это именно то, что нужно. Мы расскажем друг другу одну какую-нибудь тайну, каждая свою. Чья тайна окажется интереснее, та и выигрывает.
Рина снова поднесла к губам чашку.
– О, мне это не очень нравится.
– Почему же? Думаю, тебе это пойдет на пользу. И кроме того, у меня есть страшная тайна, и я просто умираю от желания с тобой поделиться. – Касси осмотрелась. Потом кивнула в сторону открытой двери – Эми и мистер Фицрой беседовали на залитой солнцем садовой террасе. – Когда мы ехали сюда, мой брат признался, что сегодня тот самый день.
– Какой день?
– Решающий. Сегодня он собирается попросить леди Эми стать его женой. Между ними давно установилось взаимопонимание, но сегодня они назначат дату.
Сабрина взглянула, на парочку на террасе и прикусила язык. Эми была в простеньком белом платье из муслина и походила на скромный весенний цветок. Парис же, напротив, облачился в шикарный синий фрак, совершенно безвкусный и даже нелепый в корнуолльской глуши. Хотя Эми в последнее время была с ней холодна, Рина невольно посочувствовала ей – ведь этой милой и доброй девушке предстояло провести всю жизнь с самодовольным и наверняка не очень умным Парисом.
Но это не ее, Сабрины, дело. Пусть кто-то другой беспокоится… а она – Сабрина Мерфи, беглянка, самозванка, воровка.
Рина подняла голову и снова взглянула на террасу. И тут, при виде Париса, она кое-что вспомнила. Она повернулась к гостье:
– Знаешь, Касси, когда я была на утесе вместе с Сарой, она рассказала мне, что Парис заявил: в письме Изабеллы говорилось о бегстве не только от мужа, но и от детей. Парис сказал, будто бы она написала, что дети ее «обременяют». Но ты же мне говорила, что Изабелла в своем письме называла детей «любимыми». Зачем Парису придумывать такое?
Касси налила себе еще чаю. При этом пролила немного на блюдце, что было совсем для нее нехарактерно.
– Понятия не имею. Уверена, что он просто ошибся. Парис, не склонен к выдумкам. Он не… – Касси внезапно умолкла и покачала головой, – Господи, теперь я отвлеклась. Что же, теперь рассказывай свою тайну.
Сабрина судорожно сглотнула и машинально потянулась к медальону, спрятанному на груди.
– Э-э, мне ничего не приходит в голову. Да и нет у меня никакой тайны.
– Нет, надо играть по-честному, – сказала Касси, погрозив пальцем скрытной подруге. – У любой женщины есть тайна. По крайней мере одна.
Одна? У Рины их полным-полно. Она поднесла к губам чашку и увидела, что чашка пуста. И в голове у нее была полнейшая пустота.
– Но мне нечего рассказать. Нет у меня никаких тайн, честное слово.
– Ты это уже говорила. Несколько раз, – Касси прищурилась. Отставив чашку в сторону, она взяла Рину за руку. – Дорогая, я вовсе не собиралась устраивать тебе допрос. Но не могу не отметить твое волнение. Определенно, что-то тебя мучает. А опыт мне подсказывает: когда женщина так упорно отрицает, что у нее есть тайна, то эта тайна, как правило, связана с мужчиной.
Сабрина покраснела.
– Ну… Я хочу сказать, что была бы слишком самонадеянной, если бы могла… – Она умолкла, смутившись под пристальным взглядом Касси. Впрочем, какой смысл отрицать очевидное? Ведь все написано у нее на лице. Потупившись, Рина прошептала: – Значит, это так заметно?
Леди Рамли с чувством сжала ее руку.
– Не для всех, дорогая. Только для меня и леди Эми, которая сообщила мне о своих подозрениях, когда мы недавно были на прогулке. Но почему ты стараешься скрыть свои чувства? Нет причин стыдиться любви, особенно, если ты полюбила такого прекрасного человека.
– Ты знаешь, кто он?
Касси улыбнулась.
– Не могу сказать с уверенностью, но догадываюсь. Да и Эми того же мнения. Ты ведь была не очень осторожна. Последние две недели ты проводила в его обществе дни и ночи.
– Но у меня не было выбора. Он нуждался в моей помощи.
– Успокойся. Я не имела в виду ничего дурного. Ему действительно была необходима твоя поддержка, а твоя самоотверженность делает тебе честь. Сомневаюсь, что без твоей помощи граф так быстро бы поправился. Если ты любишь этого человека так же, как, я уверена, он любит тебя…
– Я люблю его, – призналась Рина. – Ох, Касси, я люблю его больше жизни.
В глазах Касси словно промелькнула какая-то тень, но в следующее мгновение она улыбнулась.
– Полагаю, что все закончится ко всеобщему удовлетворению. Он трезвый и рассудительный человек. Эми отзывается о нем только с похвалой, и я уверена, что все остальные члены твоей семьи также одобрят ваш брак.
Сабрина не сомневалась в том, что леди Пенелопа и дети отнесутся к их браку с одобрением. Но когда они узнают о ней правду… Когда правду узнает Эдуард… Она закрыла глаза; сердце ее пронзила боль. Конечно, Касси пыталась ей помочь, но каждое слово подруги вонзалось в сердце Рины, словно гвоздь в крышку гроба.
– Это невозможно. Безнадежно. Мы совсем разные. С таким же успехом я могла бы, пожелать луну.
– Глупости. У вас очень много общего. Ты умеешь сопереживать, у тебя острый ум. А чего ты не знаешь о лечении больных, тому научишься, я в этом уверена. Доктор, несомненно, сочтет твою помощь неоценимой.
Доктор? Сабрина нахмурилась. Какое отношение имеет ко всему этому Чарльз? И тут ей вспомнились слова Касси о том, что она проводила дни и ночи в обществе своего возлюбленного и что он трезвый и рассудительный человек. У Эдуарда много достоинств, но трезвость и рассудительность – не из их числа. Сабрина наконец поняла, что Касси имела в виду Чарльза.
– Ты думаешь, я влюблена в доктора Уильямса?
– Ну разумеется. Это очевидно.
– Ничего подобного! Мне нравится доктор, несомненно, но я вовсе не влюблена в него.
