Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Часов в семь, наверное, – сказал я, подумав. – Как раз начало смеркаться.
– А какой он был длины? Хоть примерно.
– Примерно вот такой, – отметил я ребром ладони на бедре.
– Сантиметров восемьдесят пять – девяносто?
– Да, наверное... А что?
– По меньшей мере шесть сантиметров в час... – Мария Ивановна печально покачала головой. – Если вода и дальше будет так прибывать – плохо наше дело.
– Почему плохо? – спросил я, спрятав улыбку. – Зря вы так думаете, честное слово. Во-первых, нас вытащат отсюда не сегодня, так завтра. Во-вторых, вода до «Островка» не достанет, тут ей по высоте еще метра четыре...
– Поменьше, – поправила меня Мария Ивановна. – Метра три с хвостиком.
– В-третьих, вода вообще скоро начнет спадать, – продолжал я. – Мало ли, что быстро поднимается... Может, выше по течению прорвало плотину. Или сбросили воду, чтобы не прорвало.
Мария Ивановна вздохнула. Убежден: с такими вздохами сожаления она ставит двойки в дневники оболтусов, брякнувших, что Волга впадает в Черное море.
– Дельная гипотеза, дельная... Насчет плотины – это да... Только вот какое дело, Виталий: на Радожке нет никаких плотин. Разве что мельничные запруды в самых верховьях, но они наверняка давно разрушены. Теперь там перекаты.
– Откуда вы знаете? – запальчиво спросил я.
Она лишь улыбнулась немного грустной улыбкой, а я понял, что сморозил чушь. Фанатичные географички старой выучки знают о своем предмете все, соперничая в этом отношении с генштабистами. Некоторые из них, разбуженные посреди ночи, с легкостью назовут длину реки Пис и вычертят карту глубин озера Титикака. И уж если они утверждают, что на Радожке нет плотин, значит, нет ни одной, даже самой завалящей.
– Лучше бы плотины были, – просто сказала Мария Ивановна. – Знаете, в Ярославле до зарегулирования Волги вода в иные паводки поднималась на двенадцать метров...
Утешительное известие.
Подошедший сзади заинтригованный Леня присвистнул. Толщина мешала ему повертеть головой, поэтому повертелся всем корпусом, остановил взгляд на «Островке» и присвистнул снова:
– Это по самую крышу.
– Так то на Волге, – не очень уверенно возразил я.
– Конечно, конечно...
Нет, Мария Ивановна совсем не хотела со мной спорить. У меня даже появилось подозрение: не пожалела ли она о том, что затеяла со мной этот разговор? Может быть, она считает меня вздорным паникером?
– Какое нынче число? – поинтересовался я. – Девятнадцатое?
– Восемнадцатое.
– Скажите, а это вообще характерно? В смысле – ледоход и паводок в это время?
Мария Ивановна помедлила, прежде чем ответить. Похоже, у нее еще оставались сомнения на мой счет. А может быть, на счет толстого Лени.
– Для этих мест? Нет, Виталий, не характерно. Реки здесь вскрываются в середине апреля. – Она пожала плечами, словно содрогнулась от холода. – Хотя бывают, разумеется, аномальные годы, тем более, знаете ли, общее потепление климата...
– Понятно, – сказал я.
Она кротко заглянула мне в глаза.
– Вам понятно, Виталий? Отчасти вы правы: высокий паводок – не диво. На Земле в зоне риска наводнений живет миллиард человек. Но раз вам понятно, тогда будьте добры объяснить мне кое-что. Мне, представьте, непонятно...
– Если смогу – с удовольствием, – искренне предложил я.
– Тогда дайте мне руку и немножко погуляем, – сказала Мария Ивановна. – У вас сейчас нет срочных дел?
Дела у меня были: разжечь огонь в камине, однако я без особых угрызений совести решил, что Феликс справится с этим ничуть не хуже меня. Опираясь на мою руку, пожилая учительница повела меня вверх по течению протоки. Вовремя: позади раздался лай и визг бульдожки, выведенной на прогулку Миленой Федуловной. Встречаться лишний раз с последней мне не хотелось; Лене, кажется, тоже, но он, не будучи приглашенным на прогулку, благовоспитанно отстал. Скоро и сам «Островок» потускнел, утратил очертания и стал казаться неопределенным пятном в тумане. До стрелки острова, обозначенной завалом тающего льда и расковыренным мной и Колей фундаменом сауны, оставалось еще шагов пятьдесят, когда Мария Ивановна остановилась.
– Смотрите.
Я раньше услышал, чем увидел. Журчала вода, перекрывая плеск реки. В том самом месте на коренном берегу, где я всего лишь несколько дней назад с ленцой наблюдал карабкающегося «елочкой» лыжника, шумел и бурлил мутный поток, подмывая корни старой ели и низвергаясь в Радожку. Не будь гасящего звуки тумана, я услыхал бы его еще от «Островка». Да и увидел бы тоже.
– Что вы на это скажете?
– Тает, – сказал я очевидное, пожав плечами. – Тает и течет. А неслабо течет...
– Талая вода обычно стекает по оврагам и многолетним промоинам, – авторитетно пояснила Мария Ивановна. – Если же она находит для стока случайное место, как сейчас, это может означать только одно: воды так много, что она не успевает стекать по традиционным естественным водостокам. Это небывалый паводок, Виталий.
Я молчал.
– Собственно говоря, это вообще не весенний паводок – тот происходит от таяния снега. Тут нечто другое... Вы не хотите прогуляться на тот конец острова?
– Не очень.
Пожилая учительница посмотрела на меня с осуждением.
– Не обижайтесь, Виталий, но вы ленивы и нелюбопытны. Пушкин писал о именно таких, как вы. Но если вам лень месить ногами мокрый снег, придется поверить мне на слово: там вскрылся родник, да такой мощный, каких я никогда не видела. Наверное, даже мощнее, чем в нашем подвале, – бьет прямо фонтаном...
В затылке у меня вдруг запульсировала болезненная точка. Словно ворона тюкнула клювом.
– А вода... тоже соленая?
– Пресная. Чуть-чуть минерализованная, и только. Соли почти не заметно. Хуже то, что она теплая...
На сей раз я не стал произносить «ну и что?» – не стоило выглядеть в глазах умной учительницы окончательным идиотом. Я промолчал. Мысли ускользали. Да и не мысли это были, по правде говоря, а так, в лучшем случае заготовки-полуфабрикаты мыслей, аморфные и скользкие, как амебы. И все как одна нехорошие.
Лучше уж опилки в голове, как у Винни-Пуха.
– Потрогайте воду в реке, – сказала Мария Ивановна, высвобождая мой локоть. – Не бойтесь, потрогайте.
Я потрогал.
– Холодная?
– Да. Градусов пять, наверное.
– А по-моему, семь или восемь. Конечно, человек – неточный прибор, но, пусть даже правы вы, а не я, пять градусов тепла – это нормально? Сразу после ледохода? Не ноль градусов, не один... Нормально, что весь лед на реке растаял за сутки? Нормально, что без всякого арктического антициклона вода теплее воздуха?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
